– Я не занималась этим и с Ян Гуаном тоже! – Я почти ору, чтобы не дать окончанию этой сентенции попасть мне в уши.

Сыма И разевает рот.

– Ты все еще девственница? – наконец выдавливает он.

– А это имеет значение? – У меня так горят щеки, что, уверена, в темноте они светились бы красным.

– Да! – Он хлопает ладонью по барьеру. – Послушай, вы с Шиминем не сможете как следует управлять хризалидой, если ты внутренне от него отгораживаешься. Значит, эту ментальную блокаду нужно преодолеть. Срочно! Хватит строить из себя маленькую девочку, у вас нет на это времени!

– Какая жалость – я девочка и есть! – На мои глаза наворачиваются слезы, еще чуть-чуть – и расплачусь. – Всю жизнь мне внушали, что нет ничего грязнее и отвратнее! Вы знаете, сколько раз мои родные угрожали засадить меня в клетку к свиньям, а то и утопить за одно только подозрение, что я слишком близко подошла к какому-нибудь мальчику? А сейчас вы хотите, чтобы я прыгнула в постель к парню, которого ненавижу?

Мой голос пещерным эхом гуляет между бетонными стенами. Сыма И открывает рот, но внезапно осекается, глядя в сторону.

Я разворачиваюсь туда же.

Ли Шиминь, на полпути из туалета, стоит и смотрит на нас во все глаза. За шумом ливня мы не услышали стука его доспехов. Над зданием прокатывается гром.

Меня пронзает раскаяние. Хочется шлепнуть себя по губам.

Но если уж на то пошло, я никогда и не скрывала своей неприязни к нему, так какая разница?!

– Вот черт. – Сыма И трясет головой. – Ладно, может, оно и к лучшему… Шиминь! Иди сюда, быстро! Надо поговорить о консумации ваших отношений с пилотом У.

Шиминь изгибает брови, но я не могу прочитать его эмоции. Он разворачивается и бросается обратно, откуда пришел; его длинный латный набедренник звенит о поножи.

– Не собираюсь я об этом разговаривать! – отрезает он.

Сыма И хватает ртом воздух.

– Да что с тобой такое?! Она, может, немного пухлая, но все равно вполне хорошенькая!

Ли Шиминь бросает взгляд через плечо – в нем та же ярость, что во время драки в столовой.

– Я не животное, стратег Сыма! – Он переводит глаза на меня, взгляд его смягчается. – Мы не животные.

– Нет, но вы пилоты! – настаивает Сыма И. – И само ваше существование зависит от того, как вы проведете следующую битву. Посмотри только – у вас же полный разлад! Это необходимо немедленно исправить!

Ли Шиминь шагает прочь. Я закрываю глаза, стараясь дышать медленно и глубоко.

Неужели мы сами себе все портим? Может, это и правда одна из причин наших неудач?

Так, рассудим логически. Если не решить проблему сейчас, она зависнет между нами, и мы будем спотыкаться и падать еще чаще, чем раньше. А мы не можем позволить себе такую роскошь.

Лицо заливает очередная волна жара. Я набираю воздух в легкие:

– Ли!..

И тут на потолке вспыхивают красные огни. Во всем здании взвывают сирены. Хундуны!

Ли Шиминь мгновенно поворачивает назад.

Паника пробегает по лицу Сыма И, но он сразу же овладевает собой и начинает отдавать нормальные, не идиотские, как раньше, команды.

Инстинкт выживания сглаживает все острые углы нашего конфликта. Ли Шиминь бежит ко мне. Я плотно прижимаю свои крылья к туловищу, и он подхватывает меня на руки, потому что так будет быстрее, чем если бы я поковыляла на собственных ногах. Лететь мы не можем – ночью наши светящиеся фигуры станут отличной мишенью, и любой солдат сможет сбить нас, оправдавшись тем, что мы, дескать, намеревались сбежать.

Но, выйдя наружу, мы не успеваем пробежать и десятка шагов, когда солдаты, топая сапогами по лужам, окружают нас со всех сторон. Я включаю свой внутренний сенсор духовного давления, для чего направляю ци сквозь доспехи с особой интенсивностью. И, как будто у меня открылся третий глаз, выхожу на новый уровень осознания, улавливаю сигналы духовного давления, рассеянные по лагерю и приближающиеся к нам со всех сторон.

Неужели каждый солдат в лагере получил приказ загнать нас в угол?

Один из солдат показывает нам экран планшета, где красуется Ань Лушань, вышедший на видеосвязь, другой солдат в это время раскрывает над планшетом зонтик.

– Ну уж нет, на этот раз вам от боя не отвертеться! – шипит из динамика голос стратега.

Сыма И взмахивает насквозь мокрым рукавом.

– У меня распоряжение от Центрального шта…

– А у меня распоряжение повыше! – Ань Лушань показывает собственный планшет, на котором светится изображение некоего документа. – Мудрейший указ самого Председателя Куна!

Мое лицо становится холоднее, чем хлещущий по нему ливень.

Председатель Кун – глава Совета Мудрецов. Этим указом он, по сути, объявил, что отказывается от нас и от шанса на контрнаступление.

Я нахожу глазами Сыма И, но его лицо, едва виднеющееся в тусклом свете лагерных фонарей, выражает лишь страх. При очередном проблеске молнии я вижу, что эти дни дались ему ох как нелегко. Вода стекает по углубившимся морщинам и капает с мокрой бороды.

Он избегает моего взгляда. Закрывает глаза и произносит:

– Слушаюсь.

Мое сердце ухает вниз, словно камень в бездонную пропасть.

Ухмыльнувшись во всю пасть, Ань Лушань задирает подбородок.

– Тащите их в Красную Птицу!

Солдаты подходят ближе. Один из них держит наготове намордник. Дождь облизывает темный металл.

– Не надевайте это на меня! – кричит Ли Шиминь. Его глубокий голос гремит сквозь доспехи и – удивительное дело! – заставляет солдат остановиться. Ли Шиминь теснее прижимает меня к себе. – Я пойду. На этот раз не буду сопротивляться. Теперь у меня есть она.

Запоздалое осознание или, может быть, напоминание шевелится в моей голове. Похоже, я не единственная, кого тут «приручили».

Но это же нереально. Мы никудышные партнеры. Не можем даже смотреть друг на друга. И наши ци восстанавливаются всего шестой день.

Ничего не получится.

Ли Шиминь идет за солдатами, капли дождя барабанят по его очкам. Сыма И тоже порывается двинуться вслед, но его останавливают.

– Стратег Сыма, вам ни к чему их сопровождать. – Осклабившись, Ань Лушань взмахивает рукой, словно оказывает ему любезность.

Сыма И щерит зубы, но выбора у него нет.

– Помните, что есть еще один вариант – экстренная подзарядка Красной Птицы! – кричит он нам сквозь шум дождя. – Соберите как можно больше ци у других хризалид, и, может быть, все еще обойдется!

Не обойдется! Ну кто захочет поделиться своим ци с нами? Может, Сюин и поделилась бы, но она сама еще только восстанавливается. Она в этом бою не участвует.