– Куда еще сносили тела? К ратуше?

– Да, хотя Ассеза и Ганелон бросили пять сотен солдат-католиков на то, чтобы попытаться отбить ее.

– Пять сотен? Так много?

– Полагаю, их численность немного преувеличена, но, подозреваю, капитулы действительно пытались взять здание штурмом.

Пит остановился посреди улицы.

– А Юно? Он поможет нам. Он уже вернулся в Тулузу?

– Я слышал, он все еще в Орлеане с принцем Конде, – отозвался Кромптон.

Пит обернулся к нему:

– И вы в это верите?

– Кто может сказать наверняка? Слишком много писем перехватывается. Все, что мне известно, – это что люди Конде в Тулузе сейчас находятся под началом Со. Но я еще раз повторяю: это западня. Католикам незачем с нами договариваться. Их в десять раз больше, чем нас. Они хотят заманить всю нашу верхушку в одно место и там схватить всех разом.

Пит покачал головой:

– Вы не понимаете характера Тулузы, Кромптон. Это город купцов, торговый город. Эта угроза ущерба имуществу – интересам католиков – вынуждает их идти с нами на переговоры, а вовсе не на возможные потери среди гугенотов.

Когда они дошли до угла, к ним подскочил какой-то мальчуган с запиской. Кромптон протянул руку, но парнишка увернулся:

– Прошу прощения, сударь, но письмо месье Деверо.

– Я и не подозревал, что у тебя столько связей в Тулузе, кузен, – резким тоном произнес Кромптон.

Пит, внезапно вспомнив, как Мину пыталась что-то рассказать ему про Деверо, выругал себя за то, что не стал слушать.

– Я знаком с парой влиятельных людей из числа сочувствующих нашему делу, – небрежно бросил Деверо, распечатывая письмо. – И не более.

– И что там? – спросил Кромптон.

Деверо сложил письмо и сунул его за пазуху своего дублета.

– Похоже, переговоры перенесли на четыре часа пополудни.

– Ваш осведомитель – человек надежный, Деверо? – спросил Пит. – Вы ему доверяете?

– Да, насколько вообще можно быть уверенным в подобных вещах. Однако, с вашего позволения, я проверю это лично. – Он поклонился. – Господа.

– Куда ты? – окликнул его Кромптон, но тот ничего не ответил. Он повернулся к Питу с Макконом. – И что нам теперь делать? Сидеть сложа руки, как портовые шлюхи в ожидании прихода кораблей?

– То, что переговоры отложили, – это хороший знак, Джаспер? – спросил Пит.

– Сложно сказать.

Он нахмурился:

– Нам вообще известно, сколько всего убитых и раненых? Не только наших людей, но и католиков тоже?

– Слишком уж вы сердобольный. Не можем же мы рассчитывать, что наши люди не будут отвечать на нападения, – отозвался Кромптон.

Пит в упор посмотрел на него:

– Наши люди? В Тулузе вам рады, Кромптон, но это наш город, а не ваш. Не хватало только, чтобы чужаки указывали нам, что делать.

– Чужаки! – усмехнулся Кромптон. – Тулузцы ли, каркасонцы – все мы гугеноты. Время местничества прошло. У вас нет резервов противостоять этим нападениям без посторонней помощи.

– Я осведомлен о наших возможностях, – отрезал Пит.

– Тогда вы должны быть осведомлены и о том, что тулузские католики вооружаются. Они готовятся к войне, даже если вы к ней и не готовитесь. Разве вы не слышали, что парламент вновь лишил протестантов права носить при себе оружие в пределах городских стен?

– И тем не менее ты носишь свой меч, – сказал Пит. – И я тоже ношу. Как и мы все. Не стоит верить всему, что ты слышишь.

– Солдаты-католики ходят по домам, обшаривают подвалы и чердаки в поисках людей и оружия. Они хотят разоружить нас, а потом, когда мы будем не в состоянии защищаться, перебьют нас, как овец.

– Господа, прошу вас, – сказал Маккон. – Если мы сейчас перегрыземся между собой, это не принесет никому пользы.

– Я не верю в возможность хоть сколько-нибудь длительного перемирия, – ткнул пальцем в сторону Пита Кромптон. – Королевская власть слаба, парламент и городская управа на каждом шагу вставляют друг другу палки в колеса. Почему они вдруг теперь должны найти общий язык ради блага Тулузы? Из капитулов всего двое сочувствуют протестантам, еще двое держат свои взгляды при себе, а оставшиеся четыре – ревностные католики. Если слухи о том, что Конде со своей армией идет на Орлеан, правдивы, – власти, совершенно очевидно, придут к выводу, что Тулузу постигнет та же судьба, и будут действовать соответствующим образом. Я бы на их месте поступил именно так.

Пит изо всех сил старался говорить спокойно.

– Может, вы и правы, но, по моему мнению, у нас нет другого выбора, кроме как сесть за стол переговоров. Это наш шанс предотвратить новое кровопролитие. Если вы не желаете в этом участвовать, это ваше дело.

– Мы пришли предложить наши шпаги Тулузе, – сказал Кромптон, задетый словами Пита. – Мы сдержим свое слово.

– В таком случае мы будем рады, если вы будете нас сопровождать.

– Куда?

– Я направляюсь в квартал Дорада, чтобы посмотреть, чем могу быть там полезен. Маккон, ты пойдешь?

– Да.

– Какой от нас там толк? – спросил Кромптон.

Пит вздохнул:

– Если урон настолько велик, как говорят, им понадобятся руки, чтобы помочь ремонтировать дома и лавки, пострадавшие во время вчерашних грабежей. – Он зашагал вперед. – Вы идете с нами или нет? Мне все равно.

Кромптон поколебался, потом обвел пустынную улицу взглядом, как будто ожидал, что его кузен может появиться снова.

– Нет. Встретимся позже в таверне.

Мину не могла найти себе места от досады на саму себя.

Ну почему после всего того, что произошло между ними с Питом, она затеяла с ним ссору? Он не хотел ее обидеть. Да, он не стал ее слушать, но ему было просто не до того. Хотя она действительно терпеть не могла, когда ей указывали, что делать, и потому вспылила, – теперь она жалела о том, что они так нехорошо расстались.

В то же самое время Мину не намерена была дожидаться возвращения Пита. Теперь, когда он знает, что она живет на соседней улице, он сможет разыскать ее снова, если захочет.

Голова у Мину кружилась от голода, плечо и шея ныли, но до дома было рукой подать. Ей необходимо было увидеть Эмерика и убедиться, что с тетушкой ничего не случилось.

На мгновение ее вновь захлестнули воспоминания о хаосе, обо всем этом кошмаре, и она содрогнулась. Вооруженная толпа, камни и деревянные дубинки. Ощущение, что мир неудержимо летит в тартарары.

Мину вытащила руку из муслиновой перевязи и оглядела свой наряд. Пит прав: в ней с первого взгляда можно узнать католичку. Она быстро отцепила от пояса материнские четки и спрятала их в карман. Скрыть добротность дорогой бархатной юбки было невозможно, но Мину сняла кружевной воротник и манжеты. Теперь ее наряд, по крайней мере, выглядел строже.