Она вышла в длинный дортуар, который оказался еще больше, чем ей представлялось. В дальнем конце даже был скромный алтарь. Вокруг сновали туда-сюда женщины с тазиками и притираниями, но в целом обстановка стала поспокойней. В противоположной стене виднелся широкий дверной проем. На полу, накрытые тяжелыми шерстяными одеялами, лежали неподвижные тела. Каждое лицо было прикрыто белой тряпицей.

Мину вспомнились слова Пита относительно того, что ей повезло; теперь ей стало все понятно. Она даже не догадывалась, сколько людей погибло.

Внезапно Мину почувствовала, как кто-то потянул ее за подол, и вздрогнула от неожиданности.

– Мадемуазель, s’il vous plaît.

Хотя ей не терпелось скорее уйти, она узнала маленького мальчика с улицы Назарет. Он сидел, поджав ноги, на полу и дрожал. Лицо его было бледно. Мину присела на корточки рядом с ним:

– Привет, petit homme. Луи, верно? Как твои дела?

– Я не могу найти моего дедушку. Мне сказали сидеть здесь и никуда не уходить. Но я жду-жду, а никто так и не приходит.

У Мину защемило сердце.

– Когда тебя сюда привели? Сегодня? Когда было светло?

Мальчик покачал головой.

– Когда было темно, – прошептал он. – Совсем темно.

– Луи, меня зовут Мину, – сказала она. – Ты ведь меня помнишь, да? – Он кивнул. – Вот и славно. Раз уж мы теперь знакомы, как ты смотришь на то, чтобы пойти поискать твоего дедушку вместе?

Молясь про себя, чтобы старик не оказался в числе погибших, Мину взяла малыша за руку. Они принялись переходить от одного закутка к другому, и мало-помалу Луи приободрился, голос его немного окреп.

– Ты Луи? – спросил его один из мужчин. Он лежал на боку, одна нога у него была в шине, правая рука перевязана. – Из квартала Сен-Мишель?

– Да, – встрепенулся тот.

– Я видел твоего деда. Такой в длинном черном плаще с прорехой на спине, да? Он разыскивал тебя.

– С ним все было в порядке? – спросил мальчик.

– Он был сердит, потому что не мог найти тебя.

– Когда это было? – спросила Мину.

Мужчина показал ей свою руку:

– Мне дали сонного зелья, когда латали пальцы, и после этого у меня все перемешалось. Знаю только, что это было рано.

– Где он теперь? – спросил Луи. – Он что, ушел без меня?

Мину обняла его.

– Мы будем искать его, пока не найдем, – заверила она ребенка.

– Можете подержать? – Какая-то женщина сунула Мину в руки кувшин и скрылась за дверями кухни.

– Мы там еще не смотрели, – сказал Луи.

– Ну да, – согласилась Мину. – Пойдем посмотрим?

Над открытым огнем булькали огромные пузатые котлы, в воздухе аппетитно пахло бараньим рагу с тимьяном, на длинном щербатом столе в плетенных из ивовых прутьев корзинах лежал нарезанный толстыми ломтями ноздреватый черный хлеб.

Мальчик вскрикнул и, выдернув руку из пальцев Мину, рванул вперед.

– Вам сюда нельзя, – начала было женщина, но в следующий же миг ее тон изменился. – Луи! Слава Господу, ты цел!

Мину поставила кувшин на стол и двинулась следом за Луи. Сквозь кухонный чад она различила мальчишку, которого крепко обнимала дородная краснолицая женщина в белом чепце и фартуке.

– Это наша соседка! – воскликнул он, обратив к Мину сияющее лицо. – Она говорит, дедушка жив-здоров! Его отвел домой один из солдат. Она обещала отвести меня к нему, как только освободится.

– Чудесная новость! – сказала Мину. – Вот видишь, я же говорила, что все будет хорошо.

Женщина бросила на Мину взгляд, дружелюбный, но при этом настороженный.

– По-моему, я вас здесь раньше не видела.

– Я в Тулузе совсем недавно, – осторожно сказала Мину.

– Правда? Тогда кто рассказал вам о том, что́ мы здесь делаем?

Мину поколебалась, потом решила сказать правду.

– Один друг, Пит Рейдон. Это он…

Настороженное выражение мгновенно исчезло с лица женщины.

– А, ну если вас привел месье Рейдон, вы здесь всегда желанная гостья. Более чем желанная.

– В самом деле?

– Ну разумеется. – Женщина обвела рукой вокруг себя. – Если бы не его щедрость, не видать бы нам всего этого.

– Пит… месье Рейдон – владелец этого дома? – Мину не смогла скрыть своего изумления. Ничто в словах Пита не наводило на мысль о том, что он принадлежит к состоятельной семье. Наоборот, она была убеждена в противоположном. – Этот дом принадлежит ему?

– Чего не знаю, того не знаю, но только тут все на нем держится. Он приходит сюда в любую свободную минуту. Трудится не покладая рук на благо безответных и обездоленных. Сами видите, сколько нуждающихся.

У Мину голова шла кругом. Она не задумывалась о том, как Пит проводил свои дни и чем зарабатывал на жизнь, но такого от него точно не ожидала. Каким образом ее поклонник мог позволить себе содержать подобное заведение?

– Всех этих людей принесли сюда после беспорядков? – спросила она.

– Некоторые были здесь еще раньше – беженцы из деревень в окрестностях Тулузы, – но большинство пришли вчера вечером или сегодня, как Луи и его дед с улицы Назарет. Самых тяжелых принесли из квартала Дорада.

– Что случилось?

– А вы не слышали? Сегодня утром толпа разгромила гугенотские лавки и дома у реки. Многие остались бездомными, некоторые потеряли все. В Сен-Мишеле тоже были погромы. По слухам, погибло десятка четыре человек. У меня никогда не было повода ссориться с моими соседями-католиками, но теперь почему-то…

Мину окатила жгучая волна стыда. И хотя она не находила себе места от желания поскорее вернуться на улицу Тор, ей хотелось как-то загладить вину своих единоверцев.

– Чем я могу помочь? – спросила Мину.

Два часа кряду Пит с Макконом не покладая рук трудились в квартале Дорада бок о бок с другими гугенотскими солдатами, предлагая помощь там, где в ней больше всего нуждались.

Они заделывали разбитые окна и покореженные дверные косяки, чинили сорванные с петель ставни. Сооружали частоколы, чтобы защитить лавки и мастерские, выходящие на церковь Дорада, которым досталось сильнее всего. Солдаты несли дозор на перекрестках и под стенами у реки, высматривая признаки новых неприятностей. Растерянные женщины и старики сидели в молчании, глядя на то, что осталось от их домов.

– Какое бессмысленное и бесцельное варварство, – сказал Пит, вколотив очередной гвоздь в дерево с такой силой, что оно треснуло. – Какая злоба.

Маккон молча подал ему еще одну доску и помог приколотить ее поперек раскуроченных ставней маленькой темной лавки.