Ему вспомнилась их встреча в той душной комнатушке над таверной в Каркасоне. Впервые за все время он осознал, что очень многие его товарищи, подобно Кромптону, считают, что время разговоров закончилось. Долгие месяцы ожидания всколыхнули людей. Они на каждом углу видели несправедливость и жаждали возмездия. И уж когда-когда, а сегодня, после всех сцен разгрома, который толпа разъяренных католиков учинила в квартале Дорада, у кого повернулся бы язык их за это винить?

Пит потянул за ворот сорочки, внезапно не в состоянии больше выносить спертую напряженную атмосферу таверны. Он поднялся:

– С твоего позволения, Джаспер.

Он вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий воздух. Глядя на самые красивые дома Тулузы, Пит подумал о Мину и о том, что город, как и населявшие его люди, нуждается в защите.

В его мозгу начал мало-помалу обретать очертания план. С того места, где он стоял, Питу была хорошо видна шестиугольная колокольня церкви августинцев, отчетливо вырисовывавшаяся на фоне предвечернего неба. Он не будет больше сидеть и ждать, жадно впитывая любые крупицы сведений из третьих и четвертых рук. Он проберется в зал переговоров и услышит все своими ушами.

Оплеуха, ставшая для Мину полной неожиданностью, отбросила ее к каменной балюстраде лоджии.

– Мадам Монфор!

Вернувшись домой, она застала дядину сестру во дворе в обществе управляющего, Мартино, – они о чем-то шептались. Потом мадам Монфор что-то вытащила из кармана и передала ему. Тот опустил глаза, по-видимому пересчитывая переданное, затем кивнул и скрылся в доме. Мину подождала, пока мадам Монфор, как ей казалось, тоже не удалилась.

– Мадам! – вскрикнула она, отражая второй удар.

– Где ты была?! – Лицо мадам Монфор было искажено яростью и еще чем-то: вина, – поняла вдруг Мину, – это была вина. – Твоя тетка места себе не находит от страха, что с тобой стряслось что-то скверное, а ты, оказывается, шляешься неведомо где, как распутная девка!

Мину не поверила своим ушам.

– Вы забываетесь!

– Это ты забываешься, – прошипела женщина. – Ты в этом доме никто и звать никак. Ты и твой неотесанный грубиян-братец, бедные родственники, присосавшиеся как пиявки к тем, кто достойнее вас. Ты позоришь этот уважаемый дом. Разгуливаешь где-то по ночам, как обычная потаскуха!

– Не можете же вы всерьез считать, что…

– Ты думала, никто не заметит твоего развратного поведения? Ты так думала, да?

Мадам Монфор вопила так громко, что одна из служанок высунулась посмотреть, что происходит, но была немедленно с яростью изгнана прочь.

– Это клевета! – попыталась протестовать Мину, но женщина ухватила ее за локоть.

– С чего ты взяла, что можешь творить все, что тебе в голову взбредет? Может, Сальвадору тебе и удалось провести, но только не нас с братом! Я научу тебя уважать тех, кто выше тебя по положению. Теперь у тебя будет много времени подумать о своем недостойном поведении.

В следующее мгновение Мину уже без предупреждения тащили куда-то по лестнице вниз под лоджию. Прежде чем она успела сообразить, что происходит, мадам Монфор открыла маленькую деревянную дверцу и грубо втолкнула ее в подвал. Послышался щелчок ключа в замке, и Мину поняла, что ее заперли.

Некоторое время она стояла столбом, прислушиваясь к удаляющимся шагам за дверью, сопровождаемым позвякиванием тяжелых ключей на поясе мадам Монфор. Мину никак не могла взять в толк, с чего это вдруг дядина сестра ни с того ни с сего так взбеленилась. Поднять на Мину руку, обращаться с ней как с провинившейся служанкой – это было уже слишком даже для нее.

Возможно, причина была в том, что Мину застала их с управляющим Мартино во дворе? Ей вспомнилось виноватое выражении мадам Монфор, когда та обернулась и увидела, что Мину за ними наблюдает.

Обессиленная, девушка тяжело опустилась на верхнюю ступеньку, чувствуя, как плечо вновь наливается болью. В подвале кисловато пахло винным суслом и сырым деревом. Мимо прошмыгнула крыса, задев Мину хвостом, и та передернулась от отвращения. Ее переполняла жалость к себе, и все же она была исполнена решимости не сдаваться. Слишком много всего она повидала, пережила и вынесла.

Мало-помалу ее глаза привыкли к полумгле. Сквозь рыжую, в перекрестьях балок, кирпичную кладку первого этажа в подвал проникал свежий воздух и солнечный свет. Со двора Мину никогда не замечала этих балок. Постепенно она начала различать противоположную стену, которая оказалась уставлена рядами ящиков, бочонков и деревянных сундуков, нагроможденных друг на друга с земляного пола до кирпичного потолка.

Мину подошла поближе, чтобы получше их рассмотреть. На боках многих ящиков красовалось чернильное клеймо в виде буквы «Д». Похоже, она в последнее время была здесь не единственным гостем. На крышке одного из бочонков стояли две простые кружки. Мину потянула носом и почувствовала запах эля. Рядом с ними лежала недоеденная коврига хлеба, которая, хотя и успела зачерстветь и стать твердой как камень, при этом не была покрыта плесенью. Провизия для тех, кто носил бочонки в подвал?

Мину провела ладонью по поверхности ближайшего бочонка и вдруг нащупала в крышке углубление для пальцев. Она осторожно потянула за дерево и приоткрыла крышку, ожидая увидеть зерно или муку, но там оказалось что-то другое. Мину закатала рукав и, не обращая внимания на боль в мышцах, запустила внутрь руку. Пальцы погрузились во что-то сыпучее, вроде крупного песка или каменной крошки, которая застревала между булыжниками мостовой в Ситэ. Она поднесла ладонь к глазам, чтобы получше рассмотреть горсточку на свету.

Это был какой-то черный порошок, вовсе не похожий по цвету на песок.

Мину огляделась вокруг себя, обведя взглядом бочонки и длинные плоские сундуки. Потом, орудуя щепкой как рычагом, приподняла крышку одного из самых широких ящиков. Там, обернутые промасленной ветошью, одна на другую были сложены десятка два аркебуз. На крышке изнутри стояло клеймо «Дельпеш».

Не нужно было заглядывать в другие ящики, чтобы понять, что и там тоже окажется оружие. Небольшой арсенал, но что он здесь делает? Ее дядя не имел никакого отношения к армии. Потом ей в голову внезапно пришла одна мысль. Мадам Монфор никак не могла знать о запасе пороха и оружия, в противном случае она наверняка не стала бы запирать здесь Мину. Или стала бы?

Какой-то шум наверху заставил ее вздрогнуть. Мину поспешно захлопнула сундук и поправила крышку бочонка. Прислушавшись к скрипу половиц под чьими-то ногами у нее над головой, девушка попыталась сообразить, из какой комнаты он доносится. Подсчитав ступеньки и мысленно сопоставив расположение двери по отношению к двору, она сделала вывод, что находится под домашней часовней.

Тут в голову ей пришла еще одна мысль, от которой Мину воспрянула духом. А может, в подвал существует проход не только со двора, но и непосредственно из дома тоже? Даже ночью, когда все спят, перетаскать с улицы тяжелые бочонки и ящики незаметно для посторонних глаз было бы не так-то просто. Окна всех комнат в доме так или иначе выходили во внутренний двор. Кто-нибудь непременно что-нибудь бы заметил.