– Где состоятся переговоры?

– В августинском монастыре, – ответил Маккон. – Как только все стороны смогут собраться.

– Кто будет говорить от нашего имени?

– Пастор Баррель, Со, Попелиньер.

Пит кивнул:

– Я иду с вами. – Он обернулся и шепнул Маккону: – Одну минуту, ладно?

Мину инстинктивно вжалась в стену за дверью.

– Что там у вас такое? – ухмыльнулся Кромптон, пытаясь заглянуть в комнатку. – Никак мы помешали вам кувыркаться с какой-нибудь пригожей служаночкой?..

– Довольно, Кромптон, – оборвал его Маккон.

– Ждите здесь, – бросил Пит и, вернувшись в комнату, закрыл за собой дверь.

– Простите, что оказались вынуждены выслушивать столь бестактные комментарии, – прошептал он. – Мужские разговоры, не сдерживаемые женским присутствием, могут…

– Я росла в городе, где расквартирован королевский гарнизон, Пит. Нет таких непристойностей, которых бы мне за мою жизнь не доводилось слышать.

– И тем не менее я приношу свои извинения.

Мину коснулась его руки:

– Этот молодой человек, Деверо, мне кажется, он…

Пит приложил палец к губам:

– Тише, за дверью все слышно.

– Но Деверо – протеже моего…

В дверь грубо заколотили кулаком, и ее слова утонули в грохоте.

– Рейдон! Вы идете или нет?

– J’arrive! Уже иду! – крикнул в ответ Пит, потом обернулся обратно к Мину. – Никуда отсюда не уходите. Ваша одежда вас выдаст.

Выведенная из себя его повелительным тоном, девушка отступила на шаг назад:

– Я пока что не давала вам права мной командовать.

Пит замер, держа пальцы на дверной ручке:

– Если я чем-то вас обидел, прошу меня…

В дверь снова забарабанили.

– Что вы там копаетесь? Давайте поживее!

– Я всего лишь хотел сказать, что с вашей стороны неразумно будет выходить на улицу без сопровождения. Положение…

– Я вполне в состоянии о себе позаботиться, – холодно отозвалась Мину. – Это не ваша ответственность. Идите. Ваши товарищи уже вас заждались.

Рассерженная на саму себя и на Пита, Мину прислонилась спиной к стене и, прислушиваясь к его удаляющимся шагам, стала думать о Деверо. Как же он назвался тогда в Тривале? Она мысленно вернулась в то ясное февральское утро, и воспоминание не замедлило явиться.

Филипп. Филипп Деверо, который тогда громогласно похвалялся тем, что является личным гостем епископа Сен-Назера. Потом, уже здесь, в Тулузе, во дворе, перед тем как их процессия выступила в путь, он явно весьма непринужденно себя чувствовал в обществе ее дяди, того монаха и торговца оружием Дельпеша, тоже католика. Однако же это не помешало ему явиться в протестантский дом призрения в обществе предводителей гугенотского сопротивления Тулузы.

Так кто же это такой? И на чьей он стороне?

Запряженная четверкой быстроногих лошадей епископская карета стремительно несет меня вперед.

С Божьей помощью я буду на месте до темноты. При себе у меня рекомендательные письма, а в жилище, которое мне отведено, меня ждет достойный моего положения прием.

Есть немало таких, кто говорит о Каркасоне с придыханием, как другие говорят о возлюбленных. Каменный венец, высящийся на зеленом холме, средневековая цитадель, увековеченное напоминание о героическом прошлом. Символ независимости Юга.

Предатели, все до единого.

Раймон Роже Тренкавель, виконт Каркасона, неудачливый предводитель неудавшегося восстания. Отступник, позволивший ереси расцвести пышным цветом на своих землях, дававший приют богохульникам и иноверцам, катарам, сарацинам и евреям. Испустил дух в темнице своего же собственного замка. Что это, как не кара Господня, настигшая человека, который отрекся от Святой Матери Церкви?

Тогда, как и теперь, не было для Франции угрозы страшнее, нежели внутренний враг.

Тулуза

Огорошенный внезапной холодностью Мину, Пит стремительно пересек длинный дортуар. Почему она вдруг ни с того ни с сего облила его таким презрением? Он всего лишь пытался сберечь ее репутацию. Совершенно непонятно, почему это ее оскорбило. Его так и подмывало вернуться и попросить у нее объяснений. Ему невыносимо было думать о том, что они расстались недругами.

– Ты слышал хоть одно слово из того, что я только что сказал? – спросил Маккон.

– Прошу прощения, – очнулся Пит. – Я задумался. Что ты говорил?

– Я говорил, что председательствовать на переговорах будет Жан де Мансенкаль.

Пит усилием воли заставил себя сосредоточиться.

– Что ж, это хорошая новость.

– Он же, кажется, президент парламента? – спросил Кромптон. – А значит, наверняка католик? Почему тогда его назначение для нас хорошая новость?

– Потому что его сын, который учится в университете, – пояснил Пит холодно, – обратился в реформатскую веру. Кроме того, Мансенкаль также известен тем, что он человек справедливый. Думаю, он попытается найти выполнимое решение.

– Согласен, – кивнул Маккон.

– Кто еще будет за столом переговоров?

– Четверо из восьми капитулов, – ответил Маккон, – сенешаль Тулузы и еще восемь старших судей из парламента.

Они прошли через кухни и очутились в коридоре, ведшем к неприметной задней двери, которая почти не использовалась. Пит молча кивнул солдату, который нес дежурство, и тот выпустил их наружу. «Неприятный тип», – подумалось Питу. Слишком уж рьяно он обнажал свою шпагу и готов был осаживать других направо и налево.

Компания вышла на улицу Перигор.

– Я по-прежнему считаю, что это западня, – заявил Кромптон.

Деверо пожал плечами, но ничего не сказал.

– Люди Со все еще удерживают территорию собора? – спросил Пит.

Маккон покачал головой:

– Он отвел бо́льшую часть своих сил, чтобы защитить мастерские и лавки гугенотов в квартале Дорада, где мародеры свирепствовали сильнее всего. Шайки католиков вламывались в лавки, били витрины, выносили все, что попадалось под руку.

– А что городская стража?

– Говорят, они прибыли на место, но не стали вмешиваться. Предместье Сен-Мишель тоже пострадало. Там погибло что-то около двадцати человек.

– Все гугеноты?

– По большей части – да. Студенты, клерки, ремесленники.