мимо, когда мне было особенно плохо, и я сама того не ведая нуждалась в поддержке. Это доброта? Тогда он добр. Заботлив? Не знаю. Он мерит заботу чем-то другим, что мне претит.

– Он тебя удивляет… в хорошем смысле этого слова?

Я сдержанно рассмеялась, вспомнила, откуда возникли у Марка эти вопросы. Он перечислял качества, которыми я наделила своего суженого-ряженого. Я оторвала голову от плеча Марка и заглянула в его улыбающиеся глаза.

– Удивляет, но не всегда уверена, что приятно удивляет.

– Что у нас с твоим сознанием? Он его заполонил собой?

– О да. Последние сутки я только и думаю, что о нем.

– Он умеет говорить и выслушать?

– Это его главное достоинство, – с грустью согласилась я.

– А с мурашками как?

– То в жар, то в холод. С промежутком в один час… Ваше заключение, доктор?

– Вы больны, но не смертельно.

Мы рассмеялись.

– Еще не поздно удалить опухоль, – продолжил Марк, – которая подобралась к вашему сердцу, и вы снова задышите полной грудью.

– Марк! – от души смеялась я. – Как ты жесток!

– О нет, дорогая. Я очень добр. И прошу прислушаться к моим рекомендациям. Иначе будет поздно.

– Марк, прекрати.

Я шлепнула его по груди и прошла до кустов с черешней, сорвала пару ягод и съела их. Марк последовал моему примеру.

– Что ты предлагаешь? – спросила я.

– Оставь его.

– Как? Мы вместе учимся. Я уже не могу с ним не общаться. С ним мой кругозор становится шире, я начинаю разбираться в вещах, которые прежде вызывали у меня скуку. И мне нравится узнавать что-то новое. С ним.

– А он подает признаки того же заболевания?

Я снова потянулась за черешней. Марк внимательно наблюдал за мной, засунув руки в карманы джинсов.

– Нет, Марк, я одна в своем недуге.

– Он любит свою невесту?

– Нет. Мне кажется, это чувство совсем ему незнакомо. Цыган не учат любить, у них другие приоритеты.

Я съела несколько ягод.

– Возможно, – сказала я, – это все из-за ограничений, существующих между нами. И вовсе не любовь. Мы друзья на расстоянии, никаких касаний, дружеских поцелуев и тому подобных проявлений чувств. У них это не приветствуется между парнем и девушкой. Он ценит скромность и невинность в девушках.

– Бред какой-то. Он точно цыган? Я видел цыганок, и их поведение скромным не назовешь. О каких ограничениях ты говоришь?

– У себя в таборе они другие. Так говорит Шандор.

– Бросай ты его, странный он и все их обычаи.

– Он другой, не такой как все цыгане. Я это чувствую. И, мне кажется, однажды он тоже это почувствует. Жизнь среди русских обязательно изменит его.

– Он совсем не проявляет к тебе интереса, как к девушке?

– Судя по тому, как он вчера отреагировал на мой поцелуй в щеку, совсем не проявляет.

– Ого, и что же произошло?

Я рассказала Савельеву, как все было.

– Может, наша легенда заставит его по-другому взглянуть на тебя, – предположил Марк.

Он вынул руки из кармана и, отодвинув ветку, что была между нами, притянул меня к себе. Ветка вернулась на место и оросила нас каплями дождя.

– Может, мы прорепетируем? – сказал он. – Очень хочу ощутить себя твоим женихом.

И неожиданно Савельев приник к моим губам. Его язык тут же устремился между моих зубов. Мне хватило пару секунд, чтобы прийти в себя и оттолкнуть его.

– Марк! Что ты делаешь?! С ума сошел?

– Я просто хотел войти в роль. Мы же должны изображать влюбленных, а как без объятий и поцелуев?

– Нет, Марк, давай без этого. Все должно быть в меру, ему не нравится, когда молодые люди при всех выражают свои чувства. Я не хочу вызвать в нем презрение.

– А если это не игра?

Марк все еще стоял ко мне близко, и я видела, как в его глазах появилось вожделение, замеченное прежде у Кулагина.

– Может я влюбился. Думаешь, легко быть тебе другом, когда ты такая близкая и родная?

Я вытянула между нами руку, не желая его приближения.

– Марк, пошутил и хватит. Мы оба знаем, что ты меня не любишь.

– Хорошо, сдаюсь, – выдохнул Марк. – Но мы могли бы попробовать стать ближе друг другу. Вдруг любовь придет, надо только ее подтолкнуть.

Я все еще не понимала, говорил он всерьез или шутил. Не могла же я опять заиграться с чувствами другого парня?

– Я хотел бы попробовать. Матери так часто говорят о наших отношениях, что иной раз мне кажется это реальным. Ты добрая, красивая, заботливая, тебя невозможно не полюбить. Может, это выход и для тебя.

– Марк, тебе нужно познакомиться с другой девушкой, у тебя заиграли гормоны.

– Зачем мне с кем-то знакомиться, если есть ты? Мы знакомы тысячу лет, а к новой девушке еще нужно привыкнуть.

– Спасибо, что напомнил мой возраст, – не удержалась от замечания я.

Я хотела свести все к шутке, но Марк гнул свое:

– Лиза, давай превратим легенду в реальность. Не выйдет – вернемся к дружбе.

Я усмехнулась:

– А если ты влюбишься, а я нет? Как мы сможем остаться друзьями?

– Ты недооцениваешь мои чары, – и Савельев подтянулся и изобразил атлета.

Я рассмеялась.

– Марк, я не буду с тобой спать. Я не люблю тебя.

– А с ним? Если он вдруг предложит, будешь?

– Он не предложит.

– И все-таки? Ты красивая девушка, он не может оставаться к тебе равнодушным. Однажды он сорвется. Ты позволишь ему? Зная, что он уедет и женится на другой?

– Если он сорвется, то уже не уедет.

– Из этого складывается твоя надежда?

– Никаких надежд, Марк. Он без пяти минут женатый человек. Пойдем в дом. Ноги замерзают.

Но я лукавила. Как известно, надежда умирает последней.

А потом началась практика. Юля уехала в Санкт-Петербург, а я осталась в Краснодаре. И со мною Денис и Шандор. Вместе мы знакомились с музейной деятельностью, изучали экспозиции музеев и выставочного зала, и узнавали, как формируются фонды музея. В конце дня мы заполняли дневник, который позволит нам составить отчет о прохождении практики, когда она закончится.

Вечером, провожая меня на остановку, мы обсуждали с Шандором самые яркие моменты, а также делились воспоминаниями о предыдущих практиках. Особое впечатление на нас произвела практика на раскопках на базе научно-исследовательского института археологии университета. Мы тогда находились с Шандором в одном отряде, но он, по обыкновению, держался от нас в стороне и не принимал участие в наших вечерних посиделках у костра. Парни работали на самом раскопе, а нас – девчонок – распределили на квадратной площадке, куда для ревизии свозились находки с раскопа.