— Нет там ведмедиков, — начала отпираться она, но было ужепоздно.

— В деревню хочу! — радостно закричал Санька. — С бабойРаей!

Баба Рая прекрасно знала, что последует в случае её отказа исогласилась:

— Ладно, ироды, но поедем завтра. Я на рынок должна,гостинца сестрице собрать…

— Сегодня! Прямо сейчас! — свирепо приказал Евгений ипотащил чемоданы и бабу Раю к лифту.

— А гостинца? — уже вяло упираясь, любопытствовала баба Рая.

— Гостинца по дороге купим, — выталкивая старушку за дверь,пообещал Евгений. — Самого лучшего, какой только скажете.

— И мне гостинца! — закричал Санька и помчался к лифтувпереди всех.

Я закрыла дверь и перекрестилась, старательно вспоминая«Отче наш».

Не успела я дойти до середины священного текста, как дверьраспахнулась и на пороге показался смущённый Евгений.

— Ты это, Сонь, — замялся он. — Ну, в общем, мы тут немногопоругались…

— Ты нападал, я защищалась, — на всякий случай уточнила я.

— Неважно, — отмахнулся Евгений. — Потом разберёмся.

«Знаю я твоё „потом“, снова мотать нервы будешь,» — подумалая, но качать права не стала.

— Ну, в общем, ерунда все это, люблю я тебя, — выдавил изсебя Евгений, хотя физиономия его говорила об обратном, — поэтому ты закройсяна все замки и никуда не выходи, пока я не прийду. И на телефонные звонки неотвечай. Обещаешь?

— Обещаю, — нехотя буркнула я.

Евгений приободрился.

— А я по-быстрому бабу Раю в деревню отвезу и к вечерувернусь, — сказал он.

— Постой! — крикнула я и метнулась в спальную.

Отыскав там отрез китайского шелка, который чрезвычайноодобрила когда-то баба Рая, я всучила его Евгению.

— Это сестрице, — пояснила я, — от меня подарок. И гостинцевтам побольше купи, чтобы все чин чином. И продуктов им дней на десять.

— Все будет так, как надо, — заверил меня Евгений.

В дверь заскрёбся нетерпеливый Санька:

— Пап, ты скоро? Баба Рая уже назад собралась.

Мы в панике переглянулись.

— Бегу, — закричал Евгений.

Санька помчался впереди него.

Я смотрела вслед Саньке, радуясь, что он будет вне опасностии горюя, что так мало видела его. Я очень соскучилась по сыну.

Долго горевать мне не пришлось. Позвонила Тамарка.Естественно, я тут же забыла о своём обещании и схватила трубку.

— Мама, чем занимаешься? — мрачно поинтересовалась Тамарка.

Я хотела рассказать про Саньку, про свои переживания ипожаловаться на то, как скучаю без сына, но, похоже, Тамарке было не до этого.

— Мама, срочно приезжай, — строго сказала она.

— Куда приезжать? — удивилась я, тут же вторично забыв прообещание, данное Евгению.

— В наш банкетный зал, машину за тобой уже послала. Срочно,Мама!

«Что ещё там стряслось?» — подумала я, понимая, чтобесполезно пытать Тамарку.

Приеду — узнаю. Значит надо ехать.

Я помчалась в спальную выбирать наряд, потому что банкетныйзал Тамарка всегда заказывала в очень приличном ресторане.

«Но почему банкетный? — гадала я. — Это значит, что будетнемало народу. Может решили устроить поминки по Фрысику?»

На всякий случай я принарядилась в новое платье, все же нерискнув отказаться от платка, прикрывавшего мои щеки. Очки, слава богу, ужеможно было снять, правда, при условии, что крем-пудры на лице будет достаточно.

Придирчиво глянув на себя в зеркало, я осталась довольна и радостноподумала: «Очень удачно приехала баба Рая. Если бы не она, Евгений остался быдома и ни за что не пустил бы меня в ресторан.»

Нашла чему радоваться.

Лучше бы он меня не пустил.

* * *

Тамаркина машина пришла очень быстро — я и налюбоваться на себяне успела.

Водитель всю дорогу сидел, как истукан. Уж я егопытала-пытала, но бесполезно. Так и не сказал, что там готовится в ресторане.

— Приедете, узнаете, — уклончиво отвечал он на все моивопросы.

И мы приехали.

Вся из себя красивая и элегантная я вышла из машины, глянулана вывеску ресторана, на важного швейцара и в тот же миг поняла, что жизньпрекрасна, не менее прекрасна, чем я сама.

В ресторан я входила танцующей походкой под звуки изрядновышедшей из моды и даже подзабытой песни, заказанной, видимо, каким-то парнем свостока.

«Ай-яй-яй-яй-яй, ай-яй убили негра! Убили негра, убили,ай-яй-яй-яй-яй, ни за что ни про что суки замочили! Ай-яй-яй-яй-яй, ай-яй убилинегра! Убили негра…»

Я вошла в банкетный зал. И что я увидела?

Надо же!

Трибунал!

За ещё не накрытым столом сидели жены: Изабелла, Полина,Татьяна и моя Тамарка. Вид у всех был такой, словно я нешуточно перед нимипровинилась.

— Почему, птички, не в полном составе? — жизнерадостнопоинтересовалась я, старательно не замечая их грозности.

Все замкнулись. Одна Тамарка смотрела с вызовом. С такимвызовом она смотрела на Марусю, когда та не вернула ей парик, в котором потомобразовалось гнездо и поселилось вороньё семейство.

— Так где же Зинка? — уже конкретней повторила я свойвопрос.

— Зинка вырваться не смогла, — нехотя ответила Полина.

Остальные промолчали, презрительно глядя на меня. Тамаркатоже смотрела все неприветливей и неприветливей.

— Хороший сегодня день, — сказала я, усаживаясь за стол ствёрдым намерением завязать светскую беседу. — Изабелла, выглядишь прекрасно. Аты, Полина, зря надела жёлтую блузку. Жёлтый цвет не твой. Кстати, Татьяна…

К Татьяне обратиться мне не дали. Тамарка встала из-застола, подбоченилась и грозно спросила:

— Так что же ты, Мама, стерва ты наглая, голову всем намморочила?

Признаться, я онемела.

Такое услышать, да ещё в свой адрес. Стоило для этогонаряжаться, краситься и в ресторан ходить, когда и на базаре таких речейнавалом.

— Что значит — морочила? — после короткой паузы спросила я,не заостряя пока внимания на «стерве». — Ты о чем? Выражайся понятней.