— Сиди и дальше, — посоветовала я.

— Но мне надоело, — посетовала Полина. — Ты будешь мерыпринимать или не будешь?

«Ага, все же нуждаются во мне,» — удовлетворённо подумала яи успокоила Полину:

— Буду-буду.

— Тогда скорей принимай.

В уже приподнятом настроении я позвонила Татьяне.

— Ты ещё не наехала на грузовик? — спросила я.

— Я пугаюсь даже детских машинок, — горестно пожаловаласьона. — Где же твои хвалёные способности? Скоро ты найдёшь убийцу? Долго ещё мнедома сидеть? Даже за хлебом соседку посылаю.

Я сжалилась:

— Скоро найду.

Затем я позвонила Изабелле.

— Слава богу, объявилась, — обрадовалась она. — Мы ужеразыскивать тебя собрались.

— А что меня разыскивать? Я дома сижу.

— Вот именно, дома сидишь. Я дома, ты дома, а кто убийцуискать будет? Ищи давай.

«Боже, какое мне доверие, — обрадовалась я. — Может не правая была? Может погорячилась?»

Для большей ясности, я позвонила Тамарке, хотя известно же,что это дело пустое.

Вопреки ожиданиям, ответил-таки один телефон, но это быласекретарша, которая один черт никогда меня с Тамаркой не соединяла, каждый разпротивно пища: «У неё совещание.»

Я уже приготовилась, как обычно, услышать этот противныйписк, но секретарша репертуар неожиданно поменяла.

— Софья Адамовна, — как желанной гостье приветливовоскликнула мне она. — Вас ждут, соединяю.

«Вот это да!» — только и восхитилась я. На дальнейшиепереживания мне времени не дали. Секретарша действительно меня соединила.

— Мама, ты невозможная! — сходу возмутилась Тамарка. — Нукуда ты пропала? То путаешься под ногами, а то вдруг возьмёшь и пропадёшь!

— Что ты мелешь? — обиделась я. — Кто у тебя под ногамипутается? Ты забыла? Я выше тебя на десять сантиметров!

— Мама, не сердись, — пошла на мир Тамарка. — Я всего лишьсоскучилась и даже начала волноваться, куда ты пропала.

— Не верю. Если ты так волновалась, то могла бы мнепозвонить.

— Мама, ты едва не довела меня до этого. Я сказала этимдурочкам — имею ввиду Изабеллу и Полину — сказала им: «Завтра не позвонит, будузвонить сама.» А ты позвонила сегодня.

— Жаль, что не знала о твоих намерениях, — посетовала я. —Ты сделала коту прививку?

— Мама, перестань! Ты же знаешь — мне некогда.

Я возмутилась:

— Так о чем мы тогда разговариваем?

— Кстати, как твои фингалы? — мгновенно сменила темуТамарка.

Ну совсем напрягаться не любит, только и говори с ней оприятном.

— За мои фингалы не волнуйся, — сказала я, — их почти уженет. И Женька ко мне возвращается. Так что у меня все в порядке.

— Твой Женька от тебя уходил? — не скрывая восторга,воскликнула Тамарка. — Какой он молодец! Нет, Мама, он настоящий молодец!

Я была сражена таким неправильным к себе отношением.

— Ты что, — завопила я, — для этого меня услышать и хотела?Что бы тут же мне гадостей наговорить?

— Ну что ты, Мама, — обиделась Тамарка, — просто у меня наносу собрание акционеров, ах, как невовремя, Мама, ты огрела меня доской.Голова так трещит, что я скоро наркоманкой стану.

— Этого ещё не хватало! — ужаснулась я. — Все же правильноговорила твоя тётя Фрося — ненадёжный ты ребёнок. От панели тебя кое-какспасли, так теперь улица засасывает…

— Мама перестань! — завизжала Тамарка. — Сама же огрела менядоской, сама же и издевается.

— Не нанимать же для этого прислугу, — хладнокровно заметилая. — Это ты без прислуги уже и шагу ступить не можешь. И результат не заставилсебя ждать: кота уже заразили, не буду говорить чем, раз ты этого не терпишь.

Тамарка поняла, что визгом меня не проймёшь, и сменилатактику.

— Мама, у меня страшно болит голова, — пожаловалась она,пытаясь вызвать к себе сострадание. — Я уже не могу глотать эти таблетки, отних только торчишь, а голова не проходит, а тут ещё ты со своими фантазиями.Зачем ты застращала моих акционеров? Нам нужно готовиться, кое-что обсудить, аэти дурочки — имею ввиду Польку и Белку — ни за что из дома не хотят выходить.Говорят, что ты им не разрешила.

— И теперь ты хочешь, чтобы я позвонила им и сказала:разрешаю. Я угадала?

Тамарка замялась:

— Ну-уу, Мама, где-то как-то примерно так…

— А пошла ты… Я думала ты подруга, а ты все на выгоду толькопереводишь.

— Мама, Мама, — замямлила Тамарка, но я возмущённо бросилатрубку.

— С кем ты опять воюешь? — раздалось у меня за спиной.

От неожиданности я взвизгнула и отскочила. Это был Евгений.Я так увлеклась разговором с Тамаркой, что не заметила как он пришёл.

— Похудела, пожелтела, — внимательно в меня всматриваясь, снежностью сказал он.

Внезапно я поняла, что очень его люблю, что он так мнедорог, как и передать не могу, но разве можно в этом мужчинам признаваться? Онитут же все усвоят и будут пользоваться себе во благо, а мне во вред.

— И ничего не пожелтела, — потупившись и изображая из себямаленькую девочки, буркнула я. — Это синяки сходят, которые я получилаблагодаря тебе.

— Слава богу, ты не изменилась, — сказал Евгений, целуя меняв синяки.

— Сама этому рада, — согласилась я.

Он обняла меня и сказал:

— Пошли на кухню, кормить буду.

Лишь после этих слов я заметила в его руке увесистый кулёк.

Вот это мужик! Накупил продуктов, как баба Рая говорит,гостинцев и пришёл мириться. Не то, что другие — идут, понимаешь ли, мириться сцветочками.

— Чем ты занималась все это время? — с любовью глядя, как япоглощаю мороженое со взбитыми сливками, спросил он.

— Дома сидела, книжки читала, — ответила я.

— Интересные?

— Свои.

— Приятно, что ты сидишь дома хотя бы в моё отсутствие, —обиженно сказал Евгений. — Лишь непонятно, почему тебя пулей выносит отсюда,как только появляется в доме муж. Это наводит на грустные размышления.

«Как нехорошо, — расстроилась я. — Он прав. Как только онприходит, я сразу же исчезаю. И ничего поделать нельзя, всегда появляются дела,не терпящие отлагательств. А тут, как назло, Белка с Полькой взмолились. Немогу же я дома сидеть, когда надо ловить убийцу.»