— Женечка, ты только не сердись, — осторожно начала я, — нотут произошли некоторые события.

— Какие события? — насторожился он.

— Короче, мне надо срочно уйти, — прямо сказала я, чтобы нетянуть резину.

Евгений повёл себя очень странно. Он и не собиралсяругаться, как я предполагала. Он пригорюнился и говорит:

— Соня, у меня тоже произошли события и, в общем-то, япоэтому и пришёл. Дело тут не в шведской стенке. Ты только не нервничай и непадай в обморок, но убить хотят тебя.

— Меня?

— Именно тебя.

Как мило. Не падай в обморок. Хорошенькое дельце, не падай вобморок.

Минуты две я приходила в себя. Волна мыслей буквальнонакрыла меня. О чем я только не подумала за тот короткий период от Женькиногосообщения до своего вопроса. Боже, о чем только не подумала!

— И что это значит? — наконец приходя в себя, строгоспросила я, вскакивая с места и отодвигая подальше мороженое. — Что засадистский способ оставлять меня дома? Не мог придумать безобидней?

— Соня, я не шучу, — стоял на своём Евгений. — Покушениебыло на тебя.

Услышав слово «покушение» я снова села.

— Рассказывай, не тяни, — сказала я, всем своим видом даваяпонять, что выдержу любое сообщение.

— В общем так, — начал Евгений. — Сегодня утром я был усвоего кореша, ну у того, которому давал поручение. Ну помнишь, я тебе говорил…

— Не тяни! А то я, как говорит наша Маруся, прямо вся сейчасупаду!

— Короче, выяснилось, что в тех конфетах, которые тыподарила Серому, ботулинические микробы. А медсестричка едва не умерла отботулизма. Кстати, её еле спасли. На её счастье удалось достать сыворотку.

Я остолбенела.

— Так что же это получается? — изумилась я. — ВыходитТамарка права? Я гоню волну? Значит и не было никаких покушений?

Евгений отрицательно покачал головой:

— Не было. На Изабеллу не было.

— А на кого было?

— На тебя.

— Постой, что ты говоришь-то? — рассердилась я. — Ктопокушался на меня?

Евгений тоже рассердился.

— Да Изабелла же и покушалась! — закричал он. — Неужели неясно?

Что же здесь ясного?

— Но то же самое Изабелла может сказать про меня, —напомнила я. — Ведь пирожные…

— В том-то и дело, — перебил меня Евгений, — что пирожныетоже были заражены ботулиническими микробами. Собака погибла от ботулизма.

Признаться, я растерялась и даже не знала, что мне подумать.Нет, мыслей было много, но умной не одной. Хоть и редко со мной такое бывает,но обидно.

— И что? — тупо спросила я у Евгения. — Что это значит?

— А ты как думаешь? — в свою очередь спросил он у меня.

— Значит не было вообще никаких покушений? Значит этослучайность?

— Случайность? Это и все, на что ты способна? — безмерноудивился Евгений. — В конфетах и пирожных ботулинус, а ты называешь этослучайностью? Ладно пирожные, но в конфетах такое бывает крайне редко.Понимаешь, о чем это говорит?

— Нет, — честно призналась я, несмотря на все его подсказки.

— Это говорит об одном: Изабелла пыталась отравить тебя. Нанеё не было никакого покушения. Она сама покушаться мастерица.

— А как же Полина? На неё-то покушение было. Ей пыталисьорганизовать катастрофу.

Евгений, качая головой, смотрел на меня, как смотрит мать нанеразумного ребёнка.

— А ты всему веришь, наивная ты моя, — сказал он, убирая состола тарелку из-под мороженого. — Кофе будешь?

— Буду, — буркнула я.

Он включил чайник и, доставая из кармана пачку сигарет,сказал:

— С твоего позволения, закурю.

— Ты же бросил, — злорадно напомнила я.

— С тобой бросишь, — пожаловался Евгений, смачно затягиваясьдымом. — В общем, так. У тебя нет никаких доказательств того, что Полинаговорит правду.

Я подумала и согласилась:

— Нет.

— Следовательно можно предположить, что она врёт. Так?

— Так, — согласилась я.

— То же можно сказать и про Татьяну. Никто под машину её небросал. Почему мы должны ей верить?

— Вообще-то, верить Татьяне — глупое дело.

— С Изабеллой та же петрушка. Она подсовывает тебеотравленные конфеты, а потом инсценирует эту собачью смерть.

— Ничего себе инсценирует, — безрадостно усмехнулась я. —Собака умерла в натуре. Ты же сам говорил, что пирожные ботулинусные.

— Правильно, это я и имею ввиду. Изабелла, зная, что собакана диете, а следовательно, как и ты, готова жрать все без разбору,воспользовалась этим. Изабелла отравила пирожные и нарочно отвлекла хозяйкусобаки каким-то новым платьем. Собака быстренько слопала пирожные и пошла домойумирать.

— А зачем ей нужно было все это устраивать? Я имею ввиду несобаку, а Изабеллу.

Евгений, похоже, обрадовался.

— Вопрос неплохой, — воскликнул он, потирая руки. — Изабеллатаким образом хотела убить сразу двух зайцев: отравить тебя и пустить следствиепо ложному следу. Представь, ты погибаешь, но перед смертью успеваешь сообщить,кто подарил тебе конфеты. Менты, естественно, сразу к Изабелле, а она им: «Именя отравить хотели.» И прямиком ментов к собаке.

— А ты-то чему радуешься? — удивилась я. — Тому что явыжила, или тому, что на меня покушаются.

— Тому, что ты будешь дома сидеть. Уж здесь-то я тебя не дамв обиду.

Я задумалась.

— А знаешь, Женя, возможно ты прав. Эти стервы действительнохотели сжить меня со свету. Они скооперировались: Зинка-пензючка, Полька иБелка. Теперь я уверена: это Изабелла и Зинаида тащили завёрнутый в ковёр труп.И просто удивительно, что я сама до этого не додумалась, столько здесьнеувязок.

— Каких неувязок? — заинтересовался Евгений.

— А вот каких. Во-первых, слишком много совпадений. Я люблюшоколадные конфеты и случайно их дарит Изабелле какой-то Вадик.

— Мифический, — вставил Евгений.

— И я так думаю, — согласилась я. — Потом случайнопокушаются на Полину, и она случайно сообщает об этом именно тогда, когда ясижу у Изабеллы. Причём покушаются на неё, тоже случайно, совсем рядом сБелкиным домом.