Бен ничего больше не сказал. Он только помог Вендиприслонить фотографии к стене и отступил, чтобы было лучше видно. Впрочем,снимки и так были достаточно большими, чтобы каждый из сидящих за столом могоценить качество работы и талант фотографа.

Марион долго молчала и только потом кивнула.

— Да, мистер Эйвери, вы совершенно правы. Этафотохудожница, которую вы нашли, действительно стоит того, чтобы за нейпобегать… — Она криво усмехнулась одними губами — последнее слово было выбраноне очень удачно.

— Я рад, что вам понравилось, — вставил Бен.

— А ты что скажешь, Майкл?

Марион повернулась к сыну, но он так глубоко задумался,рассматривая фотоснимки, что даже не слышал вопроса. В этих фотографиях — ввыборе сюжета, в композиции, даже в самом духе, которым, казалось, былипронизаны эти три таких разных снимка, — ему чудилось что-то смутнознакомое, волнующе-печальное и возвышенное. И, сам не зная почему, он вдругпочувствовал, как им овладевает задумчивость, а на душу нисходит покой.

Почему на него так подействовали работы безвестнойфотохудожницы из далекого Сан-Франциско, он сказать не мог. Бесспорно одно:фотографии были сделаны мастерски, и, что было еще важнее, они идеальноукладывались в концепцию, которую они разработали для оформления внутреннихинтерьеров медицинского центра.

И, тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, Майклсказал, что да, безусловно, эти работы способны украсить собой любое здание —даже то, которое спроектировал и построил «Коттер-Хиллард».

— Но скажи — они действительно нравятся тебе так жесильно, как мне? — настаивала Марион. Майкл посмотрел на мать и серьезнокивнул.

— Да.

— Мистер Эйвери, что вы можете предложить, чтобы решитьэтот вопрос в нашу пользу? — Марион не любила зря тратить время, и Бенвнутренне собрался.

— По правде говоря, я затрудняюсь сказать точно.Возможно, все дело в деньгах…

— Не возможно, а определенно. — Марион посмотрелана него таким взглядом, что Бен смутился. В отличие от него, эта женщина хорошознала, что правит миром и большинством людей, его населяющих. — Вывстречались с ней хотя бы раз? Можете сказать, что она за человек?

— Как ни странно, я случайно встретился с ней в свойпрошлый приезд в Сан-Франциско, только тогда я еще не знал, кто она такая. Этопотрясающе красивая молодая женщина — такой красавицы я еще никогда не видел.От нее буквально нельзя оторвать глаз. Я…

— Ближе к делу, Бенджамин, — подсказал Джордж, аМарион раздраженно кашлянула.

— Хорошо, сэр. — Бен опять покраснел. — Онапрекрасно воспитана, сдержанна и умеет поддерживать разговор, когда хочет,конечно… Что она талантлива — это вы и сами видели. Да, эта женщина говориламне, что, прежде чем увлечься фотографией, она занималась живописью, ноособенного успеха не достигла. Впрочем, одевается она хорошо, даже изысканно,так что деньги, по-видимому, не имеют для нее решающего значения. Впрочем,владелец галереи намекнул мне, что у нее есть спонсор… довольно известный вСан-Франциско человек. Кажется, он врач по профессии и занимается пластическойхирургией. Во всяком случае, мне показалось, что в деньгах она не нуждается… —Бен немного помолчал. — Вот, собственно, и все, что мне известно.

— В деньгах нуждаются все, — отрезала Марион, инеожиданно ее лицо стало таким же сосредоточенным и задумчивым, какое недавнобыло у ее сына. На мгновение в ее душу закралось страшное подозрение. Неужелиэто?.. Нет, слишком мала вероятность совпадения. И все же…

— Сколько, вы говорите, лет этой женщине? —спросила она.

Бен пожал плечами:

— Трудно сказать. Когда я встретился с ней всупермаркете, на ней была шляпа с широкими полями, которая отчасти скрывала еелицо. Я бы дал ей от двадцати трех до двадцати семи. А что?..

Этого вопроса он вовсе не понял. Зачем Марион понадобилосьзнать возраст Мари Адамсон?

— Я просто удовлетворила свое любопытство. —Марион снисходительно улыбнулась Бену. — Вот что я вам скажу, мистерЭйвери: вы с Венди сделали все, что могли. Вполне возможно, что нам вовсе неудастся склонить эту женщину к сотрудничеству, но я все-таки попытаюсь этосделать. Сама. Будьте добры, оставьте Рут ее координаты — имя, фамилию,телефон, адрес. Недели через две мне все равно придется лететь в Сан-Франциско,вот я и попробую поговорить с ней. Быть может, она не откажет пожилой женщине стакой же легкостью, с какой отказала молодому мужчине…

Когда Марион назвала себя «пожилой женщиной», многие застолом не сдержали улыбки. Марион Хиллард не выглядела ни старой, ни пожилой, иБен не сомневался, что даже через двадцать лет ??на будет выглядеть энергичной иделовой женщиной средних лет, отнюдь не морщинистой и высохшей старухой. Но тутвзгляд его снова упал на лицо Марион, и улыбка Бена сразу угасла. Сейчас Марионбыла еще бледнее, чем в начале совещания, и он с тревогой подумал, уж не больнали она.

Но Марион никогда не позволяла своим служащим задумываться опосторонних вещах. Поднявшись из-за стола, она поблагодарила всех за хорошуюработу и, попрощавшись с подчиненными кивком головы, вышла к себе через боковуюдверь. Рут, быстро собрав со стола папки и взяв у Бена листок бумаги стелефоном Мари Адамсон, последовала за ней.

Совещание было закончено, и его участники медленно пошли покоридору к лифту, негромко переговариваясь на ходу. Все руководителиподразделений корпорации выглядели весьма довольными результатами встречи, аеще больше — тем, что Марион, по всей видимости, осталась удовлетворена ихработой. Большинство предыдущих совещаний подобного рода редко обходилось безвыговора или строгого внушения, однако сегодня Марион была на редкостьснисходительна, и Бен опять подумал о том, что она, возможно, серьезно больна.

Он выходил из конференц-зала одним из последних. Венди,которой не хотелось встречаться с Майклом после того, как Бен рассказал ему обих отношениях, уже давно умчалась к лифту, и он собирался последовать за ней,когда дверь кабинета неожиданно распахнулась, и в зал выбежала Рут. Она былабледна и казалась очень напуганной.

— Мистер Хиллард! — окликнула она Майкла. —Скорее!.. Ваша мать…

Но на ее призыв первым отреагировал не Майкл, а Джордж. Онбегом бросился в кабинет Марион, чуть не сбив по дороге растерявшегося Майкла.Майкл ринулся следом за ним, и Бен, сам не зная зачем, тоже прошел в кабинет.

И снова Джордж опередил всех. Он знал, где лежат нужныетаблетки и, высыпав на ладонь две, поднес их Марион вместе со стаканом воды.Потом — вдвоем с Майклом — они перенесли Марион с кресла на диван в углу.Теперь мать Майкла была не просто бледной — ее кожа приобрела пугающийсиневато-серый оттенок, к тому же каждый вздох, похоже, давался ей с огромнымтрудом. На одно страшное мгновение всем присутствующим показалось, что онаумирает.