Бен неожиданно замолчал. Он готов был откусить себе язык,но, пожалуй, было уже поздно. Роковое слово так и не сорвалось с его губ, ноМайкл понял, что подразумевал его друг. Бен был — должен был быть — егосвидетелем на той несостоявшейся свадьбе, а теперь он чуть было не пригласилМайкла к себе на свадьбу — и в том же качестве.

— Ладно, не обращай внимания. И вообще, времени у насеще много, — ответил Майкл и, тяжело поднявшись, шагнул к столу Бена,чтобы пожать ему руку, но в глазах его снова появилось что-то мрачное, темное —то, что обычно было запрятано очень глубоко и лишь изредка показывалось наповерхности. — Прими мои поздравления, старина! — Улыбка Майкла былаискренней, но такой же неподдельной была и боль в глазах. — Ну а этафотохудожница из Сан-Франциско пусть тебя не беспокоит. Если она действительнотак хороша, как ты говоришь, мы предложим ей такой выгодный контракт, что онанепременно клюнет. Вот увидишь. Все это только игра…

— Надеюсь, что ты прав.

— Конечно, я прав.

Майкл кивнул на прощание и исчез так же незаметно, как ипоявился, а Бен остался размышлять над тем, что он только что услышал. Теперь,когда он знал, что Майкл в курсе их с Венди отношений, ему стало значительнолегче на душе. О чем Бен действительно жалел, так это о той бестактности,которая чуть было не сорвалась у него с языка. Впрочем, если бы он даже сказалто, что хотел, вряд ли вышло бы хуже.

Несмотря на то, что с того трагического майского дня прошлоуже много времени, любое, даже косвенное, упоминание о Нэнси по-прежнемузаставляло Майкла страдать, и Бен старался никогда не заговаривать с ним на этутему. По той же самой причине он никогда не спрашивал Майкла, почему тот ниразу не был на могиле Нэнси. Бен слышал, что Марион распорядилась оплатитьпохороны, но где находится могила, он не знал, и ему оставалось толькодогадываться, почему Майкл так и не съездил туда. Должно быть, он не хотел,упорно не хотел прощаться с Нэнси…

Взгляд его снова упал на часы, и, досадливо тряхнув головой,Бен вернулся к работе. До совещания с участием Марион Хиллард оставалось что-тооколо часа, а он еще не рассортировал все бумаги. Впрочем, ни в них, ни вконспекте доклада, который он на всякий случай набросал в самолете, не былоособенной нужды. Что бы он ни говорил Мари, память у Бена была достаточнохорошей. Во всяком случае, он вполне способен был удержать в голове тенесколько пунктов, по которым ему предстояло отчитываться.

Прошло, казалось, всего несколько минут, и в дверь кабинетакто-то постучал. Потом дверь приоткрылась, и внутрь заглянула Венди.Улыбнувшись, она поманила его пальцем:

— Идем, Бен. Мы должны быть у Марион через пять минут!

— Как? Уже?! — Бен испуганно подскочил. Увлекшисьработой, он совсем позабыл о времени.

— Уже. — Венди снова улыбнулась ему, и онулыбнулся в ответ. Именно о такой девушке Бен мечтал всю жизнь, и теперь егомечта была близка к осуществлению.

— Между прочим, — сказал он, торопливо собирая состола нужные и ненужные бумаги, — я все рассказал Майклу.

Он выглядел очень довольным собой, но Венди не сразу поняла,о чем идет речь.

— О чем ты ему рассказал? — уточнила она, думая остроительстве медицинского центра во Фриско и о предстоящем совещании. Каждаявстреча с Марион — с этой громомечущей богиней современной архитектуры — пугалаВенди чуть не до икоты.

— Я рассказал ему о нас, глупенькая. И знаешь, мнепоказалось, что он был рад.

— Я тоже рада.

На самом деле Венди было все равно, но она знала, что дляБена слишком важно мнение Майкла. Ей самой уже давно было наплевать на МайклаХилларда. Он оказался бесчувственным, холодным эгоистом, способным в самыеинтимные минуты унестись мыслями к своим драгоценным проектам и контрактам.Порой Майкл и вовсе держался с ней так, словно между ними никогда ничего небыло.

— Ты готов? — спросила Венди.

— Более или менее. Сегодня утром я еще раз попыталсясвязаться с нашей драгоценной мисс Адамсон, но все бесполезно. Она велела мнеубираться к черту.

— Ну, это уже ни в какие рамки не лезет… Они вполголосапродолжали разговор, идя по коридору к частному лифту, с помощью которого можнобыло подняться в принадлежащую Марион «башню из слоновой кости» — роскошныйкабинет, занимавший самый верхний этаж небоскреба.

Наверху все было кремово-бежевым или светло-песочным, все подавлялосвоим молчаливым величием и роскошью, и Венди вдруг почувствовала, что ладони унее сделались влажными. Но ни изысканная обстановка, ни толстые ковры подногами, ни потрясающий вид из широких окон не имели к ее состоянию никакогоотношения. Просто Венди всегда чувствовала себя подобным образом перед каждымсовещанием с участием Марион Хиллард. Правда, мать Майкла никогда не кричала ине забывала любезно улыбаться, даже распекая нерадивого сотрудника, нораспекаемому было от этого нисколько не легче. Да и Венди была достаточно умна,чтобы видеть то, что скрывалось за ее улыбками и неизменной сдержанностью.

— Волнуешься? — шепотом спросил Бен, когда ониувидели впереди массивные двустворчатые двери конференц-зала.

— Еще как! — откликнулась Венди, и оба негромкорассмеялись.

Через минуту они заняли свои места за длинным столом изтонированного, дымчатого стекла, установленного в центре вытянутого, с высокимипотолками, зала. Вдоль стен его росли в горшках самые экзотические растения;тропические лианы взбирались прямо под потолок по невидимым кронштейнам и цвелимелкими розовыми цветами. На одной стене висела картина Мэри Кассатт[5], а на другой — работа раннего Пикассо, причем обе картины были подлинниками.Под рисунком Пикассо находилась небольшая дверь из светлого палисандра слатунными накладками, которая вела в личный кабинет Марион; дверь охраняли двекарликовые пальмы в больших глиняных горшках с индейскими узорами на них.

Всю дальнюю торцевую стену занимало еще одно огромное окно,из которого, казалось, был виден весь Нью-Йорк. Это было величественноезрелище, но у Венди оно каждый раз вызывало легкое головокружение. Впрочем, онавполне могла его выносить, если только не задумывалась о том, что они находятсяна семидесятом этаже, на высоте почти тысячи футов над землей. Бену же,напротив, этот вид напоминал полет на самолете или скорее на планере, посколькув конференц-зал не достигал ни малейший шум с улицы. Похоже, Марион любилаокружать себя тишиной.

Когда все руководители служб и отделов были уже на своихместах, в конференц-зале появилась сама Марион. Она вошла через маленькую дверьв сопровождении Джорджа, Майкла и своей секретарши Рут. Рут несла в рукахнесколько толстых папок, а Джордж и Майкл немного отстали от нее, о чем-топереговариваясь.