Последние слова Бен произнес с чрезвычайной гордостью.Очевидно, он ожидал, что она ахнет от радости, запрыгает на одной ножке илипроявит свой восторг каким-либо иным способом. Но Мари не оправдала егоожиданий.

— Понятно, — проговорила она. — А какую фирмувы представляете, мистер Эйвери?

Она ждала ответа затаив дыхание, напряженно ждала, хотязаранее знала ответ. И когда он прозвучал, она вздрогнула, словно ее ожгли поглазам плетью.

— Я работаю в корпорации «Коттер-Хиллард», миссАдамсон.

— Спасибо за предложение, мистер Эйвери, — холодноответила Мари, — но оно меня не интересует.

— Но почему? Я не понимаю… — Его голос звучалрастерянно и даже обиженно, но Мари это было безразлично.

— Я не собираюсь обсуждать это с вами, мистер Эйвери.Вы спросили — я ответила. Я не хочу работать на корпорацию «Коттер-Хиллард».Надеюсь, я достаточно ясно выразилась?

— И все-таки, может быть, мы могли бы встретиться свами и обсудить…

— Нет.

— Но я уже переговорил с руководством, и…

— Это ваши проблемы. Я сказала — «нет». И спасибо зазвонок, мистер Эйвери.

Бен еще что-то говорил, но Мари очень спокойно опустилатрубку на рычаг и вернулась в свою «темную комнату». Нет, она никогда не будетработать на Марион Хиллард. Марион не захотела, чтобы она стала женой еесына, — теперь Мари не хотела, чтобы эта женщина была ее нанимательницей.Ни нанимательницей, ни кем другим.

Но не успела она закрыть за собой дверь «темной комнаты» изадернуть плотную портьеру, как телефон зазвонил снова, и Мари невольночертыхнулась. Она была совершенно уверена, что ей снова звонит Бен — это былобы вполне в его характере. Поэтому, вернувшись в кухню, она схватила трубку ирявкнула в нее:

— Я сказала — «нет»! И, пожалуйста, больше сюда незвоните!

Но это был вовсе не Бен. С раскаянием и смущением Мариузнала голос Питера.

— Боже мой, Мари, что я такого сделал? — Онсмеялся, но в его голосе звучали и растерянность, и беспокойство, и Марипоспешила все ему объяснить.

— Ах, это ты!.. Извини, ради бога, Пит. Просто мнетолько что звонил один… очень настырный заказчик.

— По поводу выставки?

— Более или менее.

— В галерее не должны были давать твой телефон кому нипопадя. Мне следовало предупредить Жака, чтобы он собирал все предложения усебя и только потом передавал тебе. — Питер явно расстроился. Он непредусмотрел всего, и вот теперь Мари звонят какие-то недоумки.

— Хорошо, я сама скажу Жаку. Голос Мари показалсяПитеру каким-то странным, и он с тревогой спросил:

— С тобой все в порядке?

— Да, конечно. — Как она ни старалась, в ееинтонациях отразились и растерянность, и беспокойство, и Питер без трударасслышал их.

— Ладно, Мари, я приеду к тебе через час. Лучше неподходи больше к телефону. Если этот придурок позвонит еще раз, я с нимразберусь.

После этого они обменялись еще несколькими фразами, и Мариположила трубку. Она чувствовала себя виноватой перед Питером за то, что несказала ему всей правды о звонке Бена Эйвери. Бен не был ни маньяком, нипсихопатом — просто он работал на Марион Хидлард, но Мари ни при какихобстоятельствах не хотелось рассказывать Питеру, что именно это расстроило еебольше всего. Ему вовсе незачем было знать, как слаба ее решимость никогдабольше не вспоминать Майкла.

Она бы и не вспомнила, если бы Бен не позвонил…

К счастью, в этот день Бен больше не беспокоил ее, и к томувремени, когда вечером они с Питером поехали в итальянский ресторан, Мари почтисовсем успокоилась.

Бен позвонил на следующее утро, застав ее буквально вдверях. Мари как раз собиралась отправиться в город, чтобы немного поснимать.

— Доброе утро, мисс Адамсон. Это снова Бен Эйвери.

— Послушайте, мистер Эйвери, мне казалось, что мы свами еще вчера все выяснили. Ваше предложение меня совершенно не интересует.

— Но вы даже не дали мне сказать… и понятия не имеете,от чего отказываетесь. Почему бы вам не сменить гнев на милость и не пообедатьсо мной и моей коллегой? Мы могли бы все объяснить подробно, и тогда… В концеконцов, встреча со мной ни к чему вас не обязывает, не так ли?

«Быть может, и не обязывает, Бен, но если бы ты только знал,как это больно!..»

— Прошу прощения, мистер Эйвери, но я занята.

Услышав это, Бен, сидевший вместе с Венди в своем номере вотеле, только закатил глаза. Случай безнадежный — вот что это означало. МиссАдам-сон не только не изменила своего решения, но ни капли не смягчилась, и,судя по всему, той же позиции она собиралась придерживаться и впредь. А Бенникак не мог понять — почему. У него, правда, сложилось такое впечатление, чтоу молодой фотохудожницы есть какие-то личные счеты… Нет, не с ним, а со всейкорпорацией «Коттер-Хиллард», но что это могут быть за счеты, он дажепредставить себе не мог.

— А как насчет завтра, мисс Адамсон?

— Послушайте, Бен… мистер Эйвери, я не собираюсьвстречаться с вами ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Вообще никогда. Вашепредложение меня не интересует, а почему — это уж мое дело. И обсуждать это яне собираюсь ни с кем — ни с вами, ни с вашей, как вы выразились, коллегой.Надеюсь, это ясно?

— К несчастью, да. Абсолютно. И все же мне кажется, чтовы совершаете большую ошибку. Профессиональную ошибку. Если бы у вас был агент,он сказал бы вам то же самое.

— К счастью, у меня нет агента, и я могу позволить себероскошь поступать так, как мне хочется.

— Повторяю, мисс Адамсон, вы совершаете ошибку! Я вамеще позвоню, может быть, к тому времени…

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Эйвери, нона вашем месте я бы не беспокоилась. Все равно я не передумаю.

Стояло морозное февральское утро, и Бен Эйвери, втянувголову в плечи и подняв воротник пальто, бегом преодолел почти всю дорогу отметро до офиса корпорации на Парк-авеню. К вечеру наверняка пойдет снег, думалБен на бегу. Он просто физически чувствовал приближение снеговых туч, хотяпочти по-ночному темное небо оставалось безоблачным и звездным. Часы нафонарном столбе показывали половину восьмого утра, но Бен решил прийти сегодняпораньше, чтобы разобраться со множеством дел, накопившихся за время егокомандировки в Сан-Франциско.

В Нью-Йорк они с Венди вернулись только вчера, но ужесегодня — а если точнее, то в половине одиннадцатого утра — им предстояловыступить на созванном Марион совещании с отчетом о проделанной работе. Что ж,по крайней мере, у него есть для нее несколько хороших новостей.