— А как мы договаривались?! Как?! Убиватьвсех, кто стоит на нашем пути?! Заниматься любовью прямо среди трупов?! Делатьвид, что все хорошо… что ничего не случилось?! Считать меня душевнобольной,давать мне какие-то таблетки и не верить ни одному моему слову?! Мы с тобой такдоговаривались?! Так?! Ну, скажи, так?! — Я чувствовала, что мои чересчурбурные эмоции берут верх над разумом, но ничего не могла с этим поделать. — Ну,что ты молчишь?! А ты думал, что сегодня вечером я буду сидеть с тобой за однимстолом, ужинать различными деликатесами и делать вид, что ничего не случилось?!Ты думал, что будет так?! Что я не буду обращать внимания, когда Катя скажет,что волнуется, куда запропастилась ее подруга?! Ты думал, что я буду просторазвлекаться, купаться, загорать, радоваться морю и солнцу?! Что я не будудумать о полиции, которая может приехать в дом в любую минуту и спросить,почему Кира не долетела до Москвы, почему Сайд не доехал до Каира и почему Ленане возвращается в дом?! Ты думал, что сегодня после ужина ты займешься со мнойлюбовью, а затем скажешь, что ты привык спать один, что мне нужно хорошеньковыспаться, что ты звонил своим друзьям в Москву и они прописали мнесильнодействующее снотворное и поэтому ты уйдешь по каким-то своим делам иоставишь меня спать одну?! А ночью я, как всегда, не усну, и тогда ко мнепридет этот гребанный ковбой, а ты будешь говорить, что это видение, что мневсе показалось, что у меня просто нарушена психика и что ты убил бы того козла,который двенадцать лет подряд капал мне на мозги и в результате довел меня доподобного состояния! Ты ведь так думал?! Ты думал именно так?!

Анатолий смотрел на меня глазами, полнымиужаса, краснел и постепенно становился похож на огненный шар.

— Заткнись, дура, — процедил он сквозь зубы. —Ты что несешь?! Ты чего орешь на весь аэропорт, дура набитая?! А ну-ка, быстров машину. Быстро, я сказал!

В тот момент, когда Анатолий уверенным шагомпошел мне навстречу, я прижала пакет с норковой шубой прямо к сердцу и побежаламимо здания аэропорта в ту сторону, где были только пески и холмы. Я бежала совсех ног и мечтала только об одном: избавиться от Анатолия как можно быстрее.Увидев, что Анатолий бежит следом за мной и в любой момент может меня нагнать,я побежала еще быстрее и тяжело задышала. В том месте, куда я бежала, не былони жилых домов, ни каких-либо строений. Там были только пески и темнота. Когдатемнота полностью меня обступила, я не испугалась и смело ринулась прямо вмрак. Крепко прижимая пакет, я бежала куда глаза глядят и старалась неоглядываться назад.

Услышав за собой тяжелое дыхание и крики«Стой!», я поняла, что я на грани истерики, а мое былое самообладаниеокончательно меня покидает. Топот и угрозы бегущего за мной человека былисовсем рядом и повергали меня в жуткий, ни с чем не сравнимый, панический ужас.Когда начались какие-то песчаные холмы, я стала карабкаться вверх, прекраснопонимая, что мои силы могут иссякнуть в любой момент. От учащенного дыхания вгорле появился ком, закололо в правом боку, ноги горели от усталости ичудовищно болели ступни. Несколько раз я собиралась освободиться от пакета снорковой шубой и выкинуть его куда подальше, но затем вспоминала, что, помимошубы и сапог, в нем лежат деньги и паспорт, без которых я никогда не смогуулететь, а лезть в пакет и искать в нем документы и деньги у меня не быловремени.

Я бежала из самых последних сил и уже начиналазадыхаться, но топот за моей спиной постоянно меня подгонял и не давалостановиться. Я молила Бога только об одном: чтобы Анатолий выдохся первым,чтобы он почувствовал, что у него больше нет сил, что он должен остановитьсяпервым и сойти с этой нелепой дистанции. Я не хотела думать о том, что яслишком далеко забежала, что я в темноте среди песков и холмов, что я даже незапомнила, в какой стороне аэропорт, в какую сторону мне нужно двигатьсяобратно.

— Машка, остановись! Остановись, дрянь!Немедленно остановись!!! Остановись, сука!

Голос Анатолия был слишком слабым и слишкомусталым. Я по-прежнему не оглядывалась назад, но наступил момент, когда мнепоказалось, что кто-то сзади коснулся меня рукой. Быть может, мне простопоказалось, а может, и в самом деле меня кто-то коснулся… Но это было последнейкаплей, и я закричала… Мне показалось, что это был нечеловеческий крик, потомучто во мне поселился ни с чем не сравнимый первобытный страх. В этот миг яничего не чувствовала, ничего перед собой не видела и ничего не понимала. Япросто бежала, не думая о том, что в любую минуту я могу рухнуть какподкошенная. Рухнуть без чувств, без сознания и без малейшего желания боротьсядальше за жизнь. Мое тело одеревенело и уже практически перестало меняслушаться. Мои руки хотели отпустить ненавистный пакет, и я сама уже плохопонимала, зачем они его держат. Во рту пересохло, в ушах гудело, а передглазами появились какие-то непонятные желтые расплывчатые круги…

Увидев перед собой еще один холм, япочувствовала, как стали медленно заплетаться мои ноги, споткнулась и рухнулапрямо на песок. Я и сама не знаю, почему я не потеряла сознание. Быть может,бьющийся в крови адреналин не дал мне потерять сознание от страшногопотрясения.

Я лежала лицом вниз, задыхалась и пыталасьхоть как-то восстановить дыхание. А затем я почувствовала сильные руки, которыеперевернули меня лицом вверх и со всей силы ударили прямо в грудь. Я закричалаи посмотрела на обезумевшего Анатолия перепуганными глазами.

— Я тебя умоляю, только не бей. Ну пожалуйста,только не бей. Лучше убей, если хочешь. Убей так, чтобы все было быстро, чтобыничего не чувствовать, чтобы не было больно, но только не бей. Не бей, а то мнебудет больно.

Эти слова и в самом деле подействовали наАнатолия. Он замахнулся, затем подержал так руку несколько секунд и опустил ееобратно.

— Послушай, ты что творишь, а?!

— Я просто хочу домой, — проговорила я, тяжелодыша.

— А как же я?

— Не знаю. — Я судорожно замотала головой.

— Значит, тебе на меня наплевать, да?Наплевать?!

— Я боюсь. Я боюсь здесь оставаться. Я хочудомой.

— А я думал, мы вместе. — Анатолий навалилсяна меня сверху и изо всей силы ущипнул меня за сосок. — Я думал, мы вместе… Яради тебя на многое пошел. Убил молодую, ни в чем не повинную девчонку, а тытак со мной поступаешь… Я трупы прятал, а ты так меня благодаришь… Нехорошополучается. Ох, нехорошо. Неуважительно как-то. Совсем неуважительно. А я нелюблю, когда со мной так поступают. Ох, не люблю. Я люблю, чтобы меня понималис полуслова или чтобы ко мне хотя бы прислушивались. А ты, я смотрю, вообще безтормозов.

Анатолий взял меня за подбородок и посмотрелмне в глаза.