— Не успела Матильда уехать, как у них сразу физикзаболел! Это еще проверить надо!

— Да ради бога, могу даже телефончик учительскойдать! — с готовностью отозвалась Алка.

Тетя Тася что-то проворчала, но телефончик не взяла.

— Ну, так на чем мы остановились? — спросилаСтепанида.

— На том, что эта дура собралась бриллиантовые сережкипродавать! — напомнила Алка.

— А что же мне делать? По крайней мере сережек мама ещене скоро хватится, а что картины нет, сразу заметит! И еще… Если картинанайдется, я папе все расскажу, и он мне сережки купит…

— Между прочим, папа твой тоже может заподозритьтебя! — хмыкнула Алка.

— В чем это? — испуганно вскинула брови Наташа.

— В том, что ты просто все наврала. Если картина будетна месте, как ты докажешь, что она вообще была украдена? — гнула своеАлка.

— Ой, правда, — вконец растерялась Наташа. —Девчонки, что же мне делать? Хоть вешайся!

— Еще чего, из-за картины вешаться, — возмутиласьСтепанида. — Нет, Натка, погоди, давай-ка все обдумаем…

— Вот-вот, думать оно полезно, — кивнула Алка.

— Нат, а больше у тебя ничего не пропало, кромекартинки? — поинтересовалась Степанида.

— Нет, — покачала головой Натка, — ничего.

— Ты уверена?

— Ну, вроде…

— Ладно, а замок в порядке был?

— Да.

— А у кого еще есть ключи от вашей квартиры?

— Еще только у Юлии Арсеньевны. Больше ни у кого. Ноона не могла.

— Это и козе понятно…

— Между прочим, козе, может, и понятно, а мненет! — заявила вдруг Алка.

— Что тебе непонятно? — удивилась Степанида.

— Почему это ваша Юлия Арсеньевна не могла сперетькартину?

В ответ Натка и Степанида искренне расхохотались.

— Чего ржете-то?

— Ах, Алка, видела бы ты ее! — сказала Степанида.

— Да мы же ее столько лет знаем! — поддержала ееНаташа.

— Ничего это не значит! Я ж не говорю, что она самаукрала! Но мало ли кто из ее знакомых мог знать про ключи и про картину? Даже идочка ее, артистка эта, или кто-то еще…

Степанида задумалась.

— Натка, а про эту картину многие знали? —спросила она немного погодя.

— Ну, откуда я-то знаю? — пожала плечами Наташа.

— А у вас есть с Юлией Арсеньевной общие знакомые?

Наташа непонимающе взглянула на Степаниду.

— Я имею в виду, есть такие люди, которые и к вамходят, и к ней?

— По-моему, нет.

— А мог кто-то из ее знакомых зачем-то попасть в вашуквартиру?

— Мог, наверное.

— Знаешь, Натка, мы попробуем… — задумчивопроговорила Степанида.

— Что попробуете?

— Найти твою картинку.

— Как это? — разинула рот Наташа.

— Ну, как, я еще не могу тебе сказать, но попробоватьможно.

— И что будет, если вы ее найдете?

— Если найдем, то… Там поглядим.

— И вы считаете, что есть надежда?

— Надежда всегда есть, — улыбнулась Алка. — Ау Степки голова очень приспособленная.

— Приспособленная? Для чего приспособленная? —недоуменно осведомилась Наташа.

— Для всяких детективных дел.

— Погоди, Ал, я ничего не обещаю! Но попробовать надо.Только придется привлечь еще одного парня…

— Валерочку? — не без ехидства поинтересоваласьАлка.

— Его. Вот у кого голова…

— Девочки, миленькие, вы правда попробуете мне помочь?

— Попробуем, — кивнула Степанида.

— Ой, я даже не знаю… Если картина найдется… я вам такблагодарна буду. Но как же вы искать ее собираетесь?

— Ну, для начала отработаем версию с ключами ЮлииАрсеньевны, — с важным видом заявила Степанида. — А там видно будет,может, что-нибудь еще откроется. А твоя мама долго в больнице пробудет?

— Долго, — понурилась Наташа, — у нее сильныйприступ был…

— С одной стороны, это плохо, а с другой… С другой, намэто на руку! — сказала Алка. — Извини, конечно…

— Да нет, я понимаю.

— А папа твой, он в курсе, что мама заболела?

— Нет, мама запретила ему сообщать, она говорит, этаэкспедиция для него очень-очень важна… Он у нас археолог.

— Понятно, сплошные тайны, — вздохнула Алка.

— Да!

— Натка, скажи мне такую вещь… Кто из твоих знакомыхили родных знает, что папа в Чили, а мама в больнице? — деловито спросилаСтепанида.

Наташа задумалась.

— Ну, тетя Лиза в курсе, это мамина двоюродная сестра…И еще Маруся…

— Кто такая Маруся?

— Мамина подруга. А больше, кажется, никто.

— А дочка Юлии Арсеньевны?

— Я ей не говорила сама, но Юлия Арсеньевна могласказать запросто… Ой, девочки, что же теперь, всех подозревать, да?

— Такое наше дело, — воскликнула Алка.

— Но это же ужасно, — сцепив руки замочком,проговорила Наташа.

— Погоди ужасаться, Нат, а скажи лучше, кто-нибудь изкласса про эту картину знал? — спросила Степанида.

— Из класса? Нет! Мне мама с папой давно внушили, чтопро такие вещи никому лучше не рассказывать… Вы первые…

— Понятно. Уже легче. Вообще-то, круг подозреваемых нетакой уж широкий, — заметила Степанида. — Вот если бы дверь взломали,тогда это мог бы быть кто угодно, и мы вряд ли нашли бы преступника. Но онсделал глупость, вошел в квартиру, открыв замок ключом, и этим здорово облегчилнам задачу. Кстати, Натка, у вас ни у кого ключи в последнее время непропадали, хоть ненадолго, а?

— Нет, — уверенно ответила Наташа.

— А где мамины ключи?

— У меня.

— Этот вор — придурочный! — заявила вдруг Алка.

— Почему? — не поняла Наташа.

— Потому что понятно даже ежу и козе — он пришелспециально за картиной, ничего больше не тронул, значит, он промышляет именнокартинами, и его несложно будет вычислить.

— Натка, а может, все-таки заявишь в милицию? Они могутего мигом найти! — предложила Степанида.

— Нет, — покачала головой Наташа. — Какой быон придурочный ни был, этот вор, но должен понимать, что я сразу в милицию могузаявить. Значит, у него алиби заготовлено, он, наверное, ждет, что к немумилиция может нагрянуть, а вот если мы… вернее, вы…