и бельё вечно мёрзшим обитателям убежища. А потом Тамму и Ким отбили у дикарей восемь новых комбинезонов, упавших из Большой трубы.

Девушки поприветствовали Катю, и пошли дальше.

– Я никогда не заведу детей, даже, если выберусь отсюда, – говорила Линн. – Мне вполне хватает моей депрессии и панических атак. А Екатерина – она совсем другая, сильнее. Она Селену любит, хоть ей пришлось родить её от мерзкого дикаря. Она старается быть Селене хорошей мамой, раз уж бедняжке не повезло родиться в этом проклятом лабиринте. Я б так не смогла.

Следующий металлический лист был отодвинут, а помещение почти пусто. Лишь тонкий лоскут-одеяло на каменной лежанке, немного сложеной одежды, да металлическая кружка – больше там ничего не было. Строгий минимализм.

– Здесь живёт Ким. Он выбрал самое маленькое помещение, но чувствует себя в нём королём. У него никогда раньше не было собственной комнаты, а теперь есть. Ким лучше нас всех приспособлен к такой жизни, ведь он вырос в лагере для неблагонадёжных. Всех родившихся там мальчиков называли Ким. И девочек тоже. Пучок гнилой соломы в бараке на пятьдесят человек считался там верхом комфорта. А сбежал он оттуда только уже взрослым.

Линн продолжала экскурсию:

– Вот тут живу я. Но у меня такой кавардак, что лучше не заходить! Мэг меня критикует, говорит: как у человека в комнате, так и в голове. Она не понимает, что у меня просто нет сил и мотивации наводить порядок. Ким и Билли это понимают и за меня заступаются.

– У человека должно быть так, как ему самому комфортно, – заметила Лилит.

– Вот ты тоже меня понимаешь! – обрадовалась Линн и прошла дальше. – А вот тут живёт Антонио. Между нами: Антонио жутко неравнодушен к Кате, прямо глаз с неё не сводит. Катя сначала была, как неживая, даже взгляд был, как у мёртвой, хотя Ким с ней много беседовал, какие-то психологические приёмы вспоминал, которые он в восстановительном центре из интернета выудил. А Антонио её просто утешал без всяких приёмов. Очень волновался за неё, когда она была беременная. Беспокоился, как она родит без настоящих врачей. Веселил её, как мог, ,подбадривал, и Катя оттаяла.

– Антонио – парень хороший, но не в моём вкусе, – сказала Лилит.

– И не в моём. А я нравлюсь Билли, он мне сам сказал. Но он тоже не в моём вкусе: слишком здоровенный и накаченный – у него в тюрьме был хороший спортзал. Я даже сначала боялась Билли. Но потом оказалось, что с ним интересно поболтать, и у нас одинаковые музыкальные вкусы. Вообще, Билли оказался душка. Это с дикарями он очень злой и брутальный. А когда я недавно прогуливалась с ним по туннелю, он так нежно обнял меня за талию, что я даже не представляла, что он так может. Но меня всё ещё пугает, что он такой мускулистый и сильный. Это слишком противоположно мне. Я будто замораживаюсь, когда он рядом. И он, как назло, это заметил. Сказал, дождётся, пока я разморожусь.

– По-моему Билли неплохой парень, – заметила Лилит. – Он ужасно самоуверенный, он бывший бандит и зек, но в нём чувствуется ум и интеллигентность.

– Так он два университета окончил, пока сидел в тюрьме. И книгу написал, – сказала Линн. – Знаешь, Лилит, в той жизни, я как-то раз познакомилась в интернете с одним парнем. Он был во всём, как я: худой, бледный, депрессивный. Правда металл он не слушал, только готику. Короче, полная противоположность Билли. И одевался он готически, и весь дизайн его сайта был из чёрных веток на сером фоне и замшелых надгробий. Мы долго переписывались, а потом решили встретиться. Посидели в кафе и пошли погулять по старинному кладбищу, как раз полнолунье было. Я тоже была в чёрном готическом платье с кружевами, и поначалу всё было отлично. Мы шли среди красивых памятников, разговаривали про то, как мы не в том веке родились, не в викторианскую эпоху, и как нам нет места в этой жизни, и только остаётся умереть. Вроде я нашла взаимопонимание, но вдруг из-за памятников показались какие-то двое в капюшонах. Этот "друг" моментально сиганул через ограду и удрал, а меня оставил. У меня платье за что-то зацепилось, и я не могла двинуться. Я испугалась и так завизжала, что сторож поднял полную тревогу. Принеслась полиция – сразу несколько машин – и оцепила кладбище. А двое в капюшонах оказались мирными готами, которые тоже пришли погулять по кладбищу в ночь полнолуния.

– И дальше что было? – спросила сквозь смех Лилит.

– А дальше я этого "друга" заблокировала во всех соцсетях. И опять осталась одна со своей депрессией. Но знаешь, Лилит, что я думаю: Билли на его месте не оставил бы меня, не удрал бы.

– Ну да, от него бы удирали, да со всех ног!

Линн смеялась представляя себе, как бы это было. Затем сказала:

– Но ты не поверишь: иногда мне начинает казаться, что мне нравится Ким. Он небольшой и с виду хрупкий… Он кажется безопасным, хотя я знаю, что он перерезал горло охраннику, чтобы сбежать из лагеря. Но и я тоже, если разобраться, подстрелила из арбалета с десяток, не меньше, дикарей.

– Ого! Да ты прямо безстрашная! – воскликнула Лилит.

– Да какой там – отмахнулась Линн. – Недавно мы поднялись за пищевыми брусками на первый уровень, и возле Большой Трубы попали в засаду. Я стреляла, Тамму бил дикарей гарпуном, парни в ближнем бою тоже скольких-то положили. И ты не поверишь: в тот момент страшно не было. Совсем. Чувства, будто, отключились. Я даже не ощутила, как меня ранили в плечо. Страшно стало уже потом, когда мы отбились от диких, и опасность миновала. Тут только боль почувствовалась. И тогда я позорно разревелась. Билли меня утешал, приятные комплименты говорил, взял на руки и отнёс к Мэг обработать рану. Хотя он и сам был ранен. Стычки с дикими – это наша повседневность. Во время них страха нет, а вот после…

Входной лист в отсек Тамму Ворона был отодвинут, слышалось несколько голосов. Ещё издали они услышали строгий голос Мэг:

– Тамму, а у тебя что с домашним заданием по английскому?

– Это рассказ-то? – отвечал шаман. – Хороший рассказать могу.

– У нас проходят разные уроки, – разъяснила Линн. – Мэг преподаёт английский для тех, кто его плохо знает. И также рассказывает о литератре, о поэзии, о хороших манерах, чтобы мы не превратились в дикарей – здесь одичать легче лёгкого. Тамму обучает нас стрельбе из лука и метанию гарпуна. Но метких стрелков