Бэаэт. В чистых зелёных глазах заиграл живой блеск. Тусклая шерсть быстро густела, делалась шелковистой. Лишаи, шрамы и проплешины заживали, зарастали прямо на глазах. Во все стороны ринулись прочь крошечные прыгучие существа, незнакомые Бэаэт. Кошка села и принялась умываться. Бэаэт вложила в лептонный переводчик мыслеформу:

"Никогда не приближайся к людям – многие из них злобны и опасны. Ничего не проси. Твоя жизнь – битва за выживание. Так же, как теперь и моя".

Переводчик внёс мыслеформу в кошачье сознание. Маленький поджарый зверь грациозно потянулся. Лёгкой пружинистой походкой хищника кошка направилась в сторону голубиной стаи.

"Природа, – подумала Бэаэт. – Пресловутые пищевые цепочки. Когда-то в незапамятные времена, до Великого Разрушения, они были и на Ктуме, только звери и люди были других видов. Всё, хватит ерундой заниматься! Возвращаюсь в отель, а оттуда – срочно на Ксаф. Возьму с собой помощника, пусть даже в ущерб эксперименту. Дальнейшие действия продумаю по дороге".

Бэаэт-Ла срочно вызвала людотехника с машиной. Не прошло, казалось, и пары минут через перекрёсток пронёсся на дикой скорости прямо на красный свет лимузин с тонироваными стёклами. Не обращая внимания на видеокамеры и чудом не столкнувшиеся машины, он внёся в боковую улицу. Не снижая скорости влетел во двор четырёх пятиэтажек, сшиб пару мусорных контейнеров и резко затормрзил. Выскочивший из автомобиля начальник местных людотехников Марк, бормоча, как он "шшастлив ишполнить приказ благороднешшей", распахнул перед ней дверь и отнёс в машину пакеты из торгового центра.

Марк вёл машину, и Бэаэт видела, как руки его судорожно сжимают примитивное устройство управления. Ну ещё бы: кто-то из Высших собственной персоной…

"А ведь он ненавидит меня, – внезапно подумала Бэаэт. – И ждёт-недождётся, когда же я, наконец, уберусь отсюда".

Впервые в жизни ей пришла в голову мысль, что "низшие существа" могут иметь собтвенные, не положенные им о статусу мысли и чувства. Вот и её бракованный помощник их имеет, а не только этот людотехник. Почему вдруг ей в голову стали приходить такие странные мысли? Какое дело Высшей до ощущений этих биологических автоматов? Что с ней не так?!!

Мимо промелькнула опустевшая остановка автобуса. Поднявшийся ветер гонял по ней мусор. По окнам машины хлестанул дождь. Бэаэт вдруг пожалела, что не развеяла на молекулы тупых и злобных тварей, набившихся в автобус и уехавших. Через секунду она внутренне рассмеялась, хотя и невесело: таких тварей – большая часть населения Тхеллы. Когда-нибудь их потомки эволюционируют и перестанут быть тупыми и злобными тварями. А развеять… чем это отличается от намерения Киюса-У и Туэдес-Ми скосить эпидемией всех, кто не вписывается в их стандарт.

Глава 13

– Пакетик чая! – мечтательно говорила Линн. – Самый простой пакетик чая! Как я раньше не понимала, какая это чудесная вещь? А ещё чайник, который можно включить в розетку, и он закипит! Но главное даже не это. Главное – это горячий-горячий душ в тёплой ванной комнате! Вот, чего я хочу больше всего. И настоящий шампунь! А потом – большое и мягкое махровое полотенце! Какая я была дура, что не понимала, какие это прекрасные вещи! В той жизни я ныла, что у меня нет купленной квартиры, а пособия не хватает на заграничные круизы. Я выходила из себя, если из пиццерии доставляли пиццу не с теми добавками, которые я заказала. Я считала себя очень несчастной. А теперь я понимаю, что для счастья достаточно пакетика чая и горячего душа.

– Людям всегда мало того, что они имеют, – ответила Лилит. – Всегда хочется чего-то большего. А когда это большее уже есть, оно кажется чем-то незначительным. И опять хочется чего-то большего.

Линн вздохнула и сказала:

– Пойдём, Лил, отведу тебя, как обещала, в нашу так называемую душевую комнату. А по дороге покажу тебе всё наше убежище.

Линн принесла фонарь, сконструированный Даниэлем из деталей сбитого "наблюдателя". От яркого света метнулся прозрачный плазмоид, похожий на мыльный пузырь.

– Этот плазмоид часто прилетает ко мне, – сказала Линн. – Наверно, я ему нравлюсь. Он начал приручаться. Я назвала его Прозак. Он даже на имя откликается.

Линн отвела в противоположную сторону луч фонаря, положила на ладонь маленький кусочек пищевого брикета, позвала:

– Прозак, ко мне!

Плазмоид, переливаясь разными оттенками, вытянулся, вновь принял форму шара и подлетел к Линн. Прозрачное нечто мягко коснулось её ладони, накрыв собой угощение. Лилит осторожно прикоснулась к созданию, но не ощутила под пальцами ничего, кроме едва уловимого покалывания. Кусочек брикета с виду не уменьшился, но Прозак немного уплотнился.

– Прозак, за мной! – скомандовала Линн, и плазмоид с готовностью последовал за ней. – Видишь, он понимает! А Мэг говорит, что плазмоиды не могут быть живыми, и тем более что-то понимать. Науке, видите ли, не известны небелковые формы жизни.

Девушки отодвинули металлический лист, изображающий дверь, осветили фонарём тёмный коридор. Стены, выложенные гладкими плитами серого камня, отразили свет. Прозак не отставал. Лилит ещё не привыкла к странной силе тяжести: стоит сделать шаг – и тело само отрывается от пола. Линн поддерживала её под руку и объясняла, что ходить в этом мире можно даже так, как это делают воробьи.

– В нашем убежище много отдельных отсеков, – объясняла Линн. – Станислав считает, что здесь было титановое месторождение, а отсеки – временные жилища работников. Вентиляция централизованная на весь лабиринт, но именно здесь вентиляционные решётки в каждом помещении. Пока ты была без сознания, тебя поместили к Мэг, чтобы ей удобнее было присматривать за тобой. Но тебе уже нет смысла переселяться, ведь мы покидаем убежище. Скорее бы! Последние дни мне очень страшно здесь. Будто что-то злое думает об этом месте и подбирается сюда. Я на грани нервного срыва.

– Потерпи, Линн, как-нибудь выберемся отсюда, – сочувственно произнесла Лилит. – Ведь с нами такие замечательные люди! Ты только продержись чуть-чуть, и уйдём в безопасное место, по которое Станислав рассказывал.

– Держусь пока, но надолго моих нервов не хватит. Ничего не помогает от страшного предчувствия. Не хочу тебя грузить всем этим, ты ведь ещё не поправилась.

Они прошли по коридору. Прозак летел над головой Линн, переливаясь в свете фонаря. Металлический входной лист в один из отсеков был отодвинут. На коврике, плетёном из полос жёсткой технической ткани, ползала Селена. Екатерина в свете фонаря мастерила из каких-то обрывков ползунки. За неимением иголки с нитками, она дырявила края ткани и соединяла их самодельными шнурами. Так же была "сшита" и туника, которую обнаружила на себе Лилит, когда очнулась. Из тех немногих обрывков тряпья, которые удавалось раздобыть, Екатерина первоначально мастерила одежду