её вязаной шапкой с большим помпоном, убедив нигде её не снимать. Заказанная в кафе вазочка клубнично-малинового смузи, примирила Бэаэт с неизменностью причёски. Твёрдо решив на этом завершить исследование людишника, она направилась к автобусной остановке.

Большинство встреченных людей не понравились Бэаэт-Ла, как не нравились сейчас все, ждущие автобуса на этой остановке. Мелочные, суетливые, не интересующиеся ничем, что хоть чуть выходит за грань их бытовых проблем и обыденных развлечений. Люди-автоматы, проводящие дни в мутном дурмане своей повседневности. Но разве их это вина? Нет у них энергии жить иначе, не знают они другой жизни. А может, и ни к чему она им.

Глядя на стоящую на остановке Бэаэт, грудастая мамаша наставительно говорила маленькой девочке:

– Вот не будешь маму слушаться, вымахаешь такая же каланча, и замуж никто не возьмёт! Стой спокойно, не прыгай – надоела! За руку держись – потеряешься! Кошку не трогай – поцарапает, она грязная и лишайная. Брысь! Брысь! Развели тут мерзость блохастую.

Бэаэт-Ла с интересом взглянула на "блохастую мерзость", к которой тянулась девочка. Животные – другие обитатели людишника – редко встречались на пути Бэаэт. Она с интересом настроила лептонный переводчик на считывание намерений и желаний животного. Облезлое создание рассматривало людей без особой надежды получить что-нибудь, что хоть как-то уймёт вечную голодную боль в животе. Но, даже если не достанется сегодня ничего съестного, может, найдётся хоть кто-то, кто просто скажет доброе слово, а то и погладит. Даже такая малость – уже хорошо: крошечная иллюзия тепла среди бесконечного голодного ужаса и боли. Почувствовав в себе ощущения бездомной кошки, Бэаэт невольно содрогнулась. Мир, в который она вошла во плоти, нравился ей всё меньше и меньше. И покупки в торговом центре уже не казались такими забавными и милыми.

– Брысь! Кыш! Расплодилось вас тут! – вторили мамаше старухи, прогоняя кошку сумками и авоськами.

Один из парней, только что обсуждавших Бэаэт, пнул кошку ногой, да так, что она отлетела, ударившись об урну. Кровь из носа животного закапала на асфальт. Старухи поспешили отвернуться; мамаша оттащила девочку на другой конец остановки.

– Контрольный выстрел! – радостно заорал один из парней, поднимая осколок кирпича, и целясь в животное.

Бэаэт вдруг ощутила незнакомые ей чувства – те, которых не должно быть у Высших: сильнейшее отвращение и злость. Эти чувства были настолько яркими и необычными, что на миг затмили сознание.

"В тебе будто проснулась наша древняя горячая кровь", – мелькнули в памяти мысли-слова Муари-Ю. Неожиданным ловким ударом она выбила осколок кирпича из руки парня. Тот крикнул то, чего переводчик последней модели не сумел перевести. Но это Бэаэт поняла и без перевода. Красный горячий дым затмил её сознание. Благороднейшая Высшая Бэаэт из старинного рода Ла никогда не могла даже представить себе, что способна на такие древние и грязные ругательства, какие сорвались с её языка. Высшие редко опускались до таких выражений, бытовавших ещё на планете Ктума, в глубинах многих тысячелетий. Парни выругались в ответ, но отступили: агрессивность девушки они расценили, как силу, а нападать они могли только на слабых. Вдобавок за её спиной вдруг откуда-то возникли несколько похожих друг на друга субъектов, от присутствия которых парни ощутили иррациональный страх.

Когда красный туман развеялся в сознании Бэаэт, она подумала:

"До чего ж мерзкие твари! Прав был Киюс-У, говоря, что они – примитивные биологические машины, уничтожающие все остальные формы жизни… Но разве наш древний вид по-другому относится к иным формам жизни? Разве у нас, запросто не вышвыривают в открытый космос состарившихся помощников? Разве не являются для нас вот эти люди всего лишь расходным материалом? Так же, как для этих людей ими являются более беззащитные, чем они, существа".

Зазвонил ай-фон. Марк, начальник людотехников, заботливо осведомился:

– Могу ли я предлошить помошшь благороднешшей?

– Нет. Я уже справилась. И обойдусь без провожатых.

Субъекты растворились в начавшихся сумерках. Бэаэт смотрела, как кошка, прихрамывая и дрожа от боли, потащилась прочь от автобусной остановки, оставляя за собой алые пятна. Сама не зная, зачем, Бэаэт последовала за ней. Её провожали удивлённые взгляды старух с авоськами. Напуганные парни даже не смотрели в её сторону. За углом дома в стороне от витрин и огней улицы, оказался замусоренный двор четырёх пятиэтажек. Немного не дойдя до помойки, кошка споткнулась, захрипела. Изо рта вышел крупный сгусток крови. Прерывисто дыша, она свалилась на асфальт. Бэаэт присела на паребрик рядом с ней, не думая о пачкающемся бежевом пальто, купленном только что в эксклюзивном бутике. Выбросившая мусор старушка неодобрительно покосилась на сидящую на асфальте девушку, проворчала: "Вот до чего наркота-то доводит!" и ушла, не взглянув на кошку. Умирающее создание глянуло на Бэаэт обречённо, явно больше не ожидая от людей ничего хорошего. Бэаэт достала из сумочки корректор медицинских параметров организма, разыскала в его виртуальных глубинах опцию ветеринарной помощи и приложила к тщедушному дрожащему тельцу. Корректор долго щёлкал, гудел, считывая новые для него генетические особенности объекта. Наконец, ворчливо прокудахтав, взялся за работу.

"Зачем я это делаю? – думала Бэаэт-Ла. – Какое мне дело до этого животного? Какая мне польза от того, что это существо будет жить? Эоэс-Ши, Туэдес-Ми, Киюс-У, да все, кого я знаю, прошли бы мимо, даже не посмотрев в сторону этой мелкой живности. Почему я не как они? Инакомыслящая…".

Мысли сами собой вернулись к проекту Туэдес-Ми и Киюса-У. Вирус должен вызвать тяжелейшее суицидальное душевное расстройство у тех, кто думает и поступает не так, как по мнению его изобретателей, положено думать и поступать существам согласно их виду. Здесь, на Тхелле, после эпидемии Ментального вируса останутся лишь такие экземпляры, которых Бэаэт наблюдала на остановке. Стандартизированное стадо. Если у Киюса-У и Туэдес-Ми всё получится, значительная часть Высших поддержит их. А те, кто не поддержат, будут заражены Ментальным вирусом и вымрут. Может, можно заразить и тех, чьи сознания перенесены на полевые структуры… Не станет её, Бэаэт-Ла, не станет древнего философа Муари-Ю. Многих не станет. В приступе чёрной тоски убьют себя нестандартные адепты хаосизма, музыканты с псевдонимами Бес, Мрак и Змей. Не станет и нестандартного помощника по прозвищу Куцый, перенявшего внешность, память и имя нестандартной девушки Лилит. И этой никому не нужной кошки тоже не станет: нет места для ненужных созданий в рациональном стандартизированном мире. Бэаэт вдруг осознала, что пойдёт на всё, чтобы воспрепятствовать проекту Киюса-У и Туэдес-Ми. И сделает это сейчас. Потому что потом будет поздно.

Между тем корректор медицинских параметров завершил работу. Кошка поднялась с асфальта, гибко потянулась, благодарно потёрлась о руку