Бэаэт с рекламных плакатов. Между зданиями сновали во всех направлениях машины и люди. Какой сильный контраст с тишиной и гармонией платформы Ор! Как они могут жить в таком кошмаре?

В центре людишника ей встретилась большая процессия людей. Они шли по проезжей части, что-то кричали и несли плакаты. Бэаэт нацелила лептонный переводчик на некоторые из плакатов. Прочла: "Долой коррупцию!", "Правительство – под суд!", "Долой чиновников-бюрократов!!!".

"Вообще-то, – подумалось ей, – не помешало бы и на платформе Ор провести подобное мероприятие у здания Совета".

К процессии быстро подъехали большие одинаковые машины. Одинаково одетые люди в касках, со щитами и дубинками построили оцепление. Сильная струя воды из странной машины сбила с ног первые ряды протестующих. Ай-фон Бэаэт зазвонил. С трудом произнося слова древнего языка, взволнованно говорил Марк, начальник местных людотехников:

– Ошмелюсь долошить благороднешшей, шо этот район города штал опашен для благороднешшей. Охрана благороднешшей будет через одну минуту шорок шетыре шекунды.

Бэаэт разозлила мысль, что за её передвижениями наблюдают, пусть даже для её блага. Пока она боролась с желанием выбросить ай-фон в ближайшую мусорку, вокруг неё, будто из ниоткуда возникли шесть одинаково безликих персон. Они показались ей человекоподобными роботами, или усовершенствованным типом охранно-сторожевых помощников.

– Имею честь проводить благороднейшую в более безопасную часть людишника, – чисто, без акцента сказал на древнем языке один из них. – Если благороднейшей угодно остаться здесь, мы будем вынуждены вызвать дополнительные силы для охраны благороднейшей. Всё же осмелюсь настоятельно просить покинуть этот район: здоровье и безопасность благороднейшей приоритетны для всех нас.

Бэаэт пришлось согласиться: вызов дополнительных сил для охраны не входил в её планы знакомства с людишником. Она шла в кольце этих псевдо-людей, и обладатели дубинок и касок без слов расступались перед этим кольцом. Очевидно, её провожатые без труда воздействовали на людское подсознание. Моментально размыкался строй щитов и смыкался позади. Никто не бросил на Бэаэт даже взгляда. Наконец провожатые вывели Бэаэт-Ла в тишину городской окраины. Молча поклонились и исчезли, как исчезают струйки дыма от сигарет.

Здесь кончались многоэтажки, начиналась промышленная зона. Это показалось Бэаэт интересным. Но лишь сначала. В длинных уродливых зданиях в дыму и копоти гремели станки с прилагающимися к ним людьми-автоматами. Снующие туда-сюда люди пахли машинным маслом, потом. Лептонный переводчик оценил большую часть их слов, как непристойные. Несколько чахлых травинок пробивалось сквозь загаженный асфальт. Бэаэт поспешила уйти оттуда.

Парк был заполнен визгом детей и трескатнёй мам с колясками и мобильниками. Это раздражало. Зато в глубине парка ждала приятная долгожданная тишина. Бэаэт присела на скамейку, рассчитывая спокойно в тишине поразмыслить о проекте Киюса-У и Туэдес-Ми. Но уровень кислорода в парковой аллее оказался настолько высоким, что она стала задыхаться. Отдышалась лишь вернувшись в городской смог.

Перевалило за полдень, и Бэаэт начала чувствовать голод. Неплохо было бы где-то подкрепиться. Вот только чем? Изучая социологию, Бэаэт, конечно, знала гастрономические предпочтения большинства говорящих приматов. Прошедшие температурную обработку части мёртвых животных, продукты из выделений желёз копытных. Никаких инженерно-молекулярных блюд, программируемых и созаваемых на платформе Ша с учётом тонкого избалованого вкуса, полезности и индивидуальных особенностей потребителя. Мысль обо всём этом резко убавила аппетит. Может, позвонить Марку? Он, хоть наизнанку вывернется, а достанет ей что-то действительно съедобное. Например, продукты из переработанных злаковых культур. Не хочется показывать людотехникам свою зависимость от грубой физиологии. Бэаэт-Ла, как представительница древнего вида, может обойтись без еды несколько суток без всякого ущерба для себя. Это и для фигуры хорошо, а то ведь новое одеяние, меняющее цвет согласно настроению хозяйки (последний визг моды платформы Ор) стало чуть тесновато в талии.

Она долго шла между домами, наблюдая различные сцены жизни, пока опять не оказалась в шумном, переполненном людьми центре. Опять шум, беготня, крики. Опять цепочки приматов в одинаковой одежде, в шлемах, при дубинках. Бэаэт принялась снимать видео для социологических исследований, досадуя на примитивные качества ай-фона последней модели. Из подъехавшей машины выскочили люди с наручниками и решительно направились в её сторону. Тревожно зазвонил ай-фон. Как из-под земли выросли всё те же пятеро человекоподобных созданий, заслонив её собой. Обладатели наручников тут же потеряли к Бэаэт всякий интерес. На этот раз человекоподобные охранители явились с машиной и отвезли благороднейшую в безопасный торговый центр.

Торговый центр оказался единственным местом, понравившемся Бэаэт в людишнике. Там оказалось мало людей и довольно прохладно. Как истинная законодательница мод среди Высших, она не могла равнодушно пройти мимо витрин с нарядами и аксессуарами. Бэаэт давно поняла, что одеваются говорящие приматы намного интереснее Высших. Тут у них есть, что перенять. В одном из дорогих бутиков нашлось как раз на её рост элегантное бежевое пальто, которое она сразу надела, бросив в урну не радующий её кардиган. К такому пальто идеально подошла шикарная сумочка из другого бутика. А уже к сумочке подошёл стильный кошелёк для всех этих пластиковых карточек, оплачивающих любые желания. Пушистый шарф, французские духи, вечернее платье, пара комплектов фантастически дорогого нижнего белья, да кое-что из украшений – этим Бэаэт решила ограничиться. Она твёрдо зашагала к выходу из торгового центра, но путь преградила витрина с потрясающими туфельками на высоких шпильках. Бэаэт всегда удивлялась, как такая неудобная, но очень красивая обувь может существовать. Потому что, как в ней можно ходить и не падать при такой убийственной гравитации? Но на улицах она воочию видела, что да, можно. И никак было не пройти мимо этой витрины без того, чтоб не примерить. Вот уже продавщица подыскивает подходящий размер, туфелька примеряется, пластиковая карточка проводится… Эта красота заворачивается в приятно шуршащую тонкую бумагу, кладётся в красивую глянцевую коробку. Коробка скользит в пакет… от всего этого отступают тревожные мысли об опасных планах Киюса-У и Туэдес-Ми.

Мимо салона красоты Бэаэт совсем уж, было, прошла решительным шагом… но там предлагали маникюр без предварительной записи. Высшие не практиковали украшение ногтей, и она, как учёный-социолог, испытала сильное желание ознакомиться с этим хоть и дикарским, но интересным обычаем. Бэаэт долго и придирчиво выбирала цвет гель-лака. Решала, делать ли однотонный, или с переливами, а может, фрэнч-дизайн, или иной дизайн из каталога, а также какой формы лучше нарастить ногти: заострённой, овальной, или квадратной. Глянув на синюю кожу рук клиентки, маникюрша почувствовала себя нехорошо. Невольно подумала о радиации, но, отогнав эту мысль, сделала свою работу.

Собрав силу воли, Бэаэт покинула торговый центр. Парикмахерскую обошла стороной: форма головы и ушей привлекли бы нездоровое внимание куда больше, чем цвет кожи рук. Для сокрытия этого псевдо-Лилит и снабдила