с четырнадцатилетним подростком о том, каким видом спорта тот намерен заниматься зимой.

Они поднялись на пешеходный мостик через извилистый канал, соединяющий Шлюзовый пруд с Библиотечным, и звуки их шагов как будто разносились над водой и возвращались обратно.

— А почему именно борьбой?

Накануне, за несколько секунд до окончания первой борцовской тренировки, Бен приземлился плашмя на спину и растерялся оттого, что оказался не в состоянии сделать вдох. Он все пытался вдохнуть, но воздух в легкие не шел. Бен видел лучики света, что окружали каждую лампу, приделанную к потолку спортзала, и лениво вращающиеся в этом свете вентиляторы. Он был полностью во власти того, что с ним сейчас происходило, — во власти этого внезапного удушья с ничем не перекрытыми ртом и носом, причем настолько, что ни прошлое, ни будущее его уже не волновали. Все его школьные страхи, все семейные тревоги, вообще все, что было связано с деньгами, — все отступило перед этим единственным усилием заставить свою диафрагму перестать судорожно сжиматься и набрать наконец воздух. После чего Бен испытал неописуемую радость оттого, что снова смог дышать.

— Мне этот спорт кажется более прямолинейным, более непосредственным, что ли. Никаких тебе ракеток, никакого мяча между тобой и противником. Только ты и кто-то другой.

— Что ж, думаю, для тебя заняться борьбой — замечательная идея, — молвил Марксон.

— Вы правда так считаете? — Бен готовился к тому, что Марксон станет возражать.

— Однозначно. — В самом конце мостика Марксон развернулся к нему лицом, и они остановились. Никто из проходящих мимо не смог бы услышать их разговор. — Послушай, я очень уважаю Мэнли Прайса. И с уважением отношусь к большинству его методов. Но то, что он сделал на последней тренировке, поставив тебя играть против Колина, это, на мой взгляд… У меня возникли кое-какие вопросы. В общем, мне кажется, для тебя было бы совсем не плохо как-то расширить свой мир, не ставя его в самый центр.

— Я понял.

Теперь Марксону как будто захотелось немного развеять прежнюю серьезность разговора.

— Ты, кстати, просматривал «Спутник ученика»? Ознакомился с «Принятием решений»?

— Да, немного. — Бен усмехнулся. — Мне явно требуется «непоколебимая твердость в душе», это несомненно.

— Как, на твой взгляд, полезная глава?

— Там все вроде бы правильно. Вот только, не знаю…

Марксон кивнул, искренне ожидая продолжения.

— Мне кажется, это полезно почитать, если ты пытаешься для себя что-то решить. Но что, если у читающего это человека нет необходимости принимать решения? Если он не имеет возможности принимать решение?

— Не имеет возможности?

Бен помолчал, обдумывая, как это лучше объяснить.

— Ну, то есть… что делать, если ты никак не можешь изменить происходящее?

— Хм, ага…

Бен умолк, ожидая, как Марксон скажет что-то насчет того, что надо решить для себя, как справиться с тем, что ты не в силах изменить. Но тот ответил:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, это не так просто.

Бен даже почувствовал к нему некоторую жалость.

Они двинулись дальше в направлении библиотеки, миновали поворот, где Бена так заносило на гольф-каре, и пошли вдоль пруда, впереди виднелась церковь. Прозвучали три вестминстерских перезвона, и Марксон напел себе под нос последние: «Дон-дон-дон-доннн». Выше по склону находился корпус Колдера, в котором Марксон обитал как младший преподаватель, и Бен в какой-то момент сбавил шаг, чтобы с ним проститься.

— Не беспокойся насчет сквоша, Бен. Жизнь — штука долгая.

* * *

— Я не хочу, чтобы ты занимался борьбой, — заявил Ахмед.

— Что?

— Андерхилл играл в сквош.

— Чувак, мне совершенно насрать, что там делал Андерхилл.

— Но это именно он привез первых игроков в Дубай. Первых настоящих сквошистов! Из Англии, из Австралии.

— Я же не говорю, чтобы ты не играл в сквош, Ахмед. Мне просто не хочется этим заниматься.

— Но так не должно происходить.

— Нет чего-то, что «должно» или «не должно» происходить. Просто так складывается.

Бен официально сменил спортивную секцию, зайдя к заведующему спортом. Потом позвонил домой и сообщил об этом отцу.

Папа нисколько не рассердился, сказав лишь:

— На мой взгляд, это очень досадно. Но ты вправе делать собственный выбор.

И Бен не понял, то ли это было непростительным с отцовской стороны отказом от установления ограничений, то ли именно так и должен был отреагировать хороший родитель.

А потом, как и следовало ожидать, в одном из коридоров учебного корпуса его подловил Мэнли Прайс. Ухватив Бена за лямку рюкзака, он с удивительной легкостью затащил его в пустующий класс.

— Садись, — бросил Прайс.

Бен остался стоять, однако все же скинул рюкзак с учебниками на пол и привалился к классной доске.

— Сквош тебя раскрепощает, дает выход твоим чувствам, — начал Прайс. — Разве ты сам этого не чувствуешь? Разве это не разрядка для души?

Бен ничего не ответил. Однако ему вспомнилось то чувство, с каким он спускался по ступеням к корту, — как будто перед ним отступали любые затруднения или помехи. Догадываясь, что Прайс пытается вынудить его выйти на зрительный контакт, Бен упорно глядел на ножку ближайшего стула, туда, где она упиралась в пол.

— Мне просто необходим некоторый тайм-аут.

— Это как-то связано с отцом? С его новыми кортами?

Бен пожал плечами, желая показать, что нет ничего особенного в его переходе в секцию борьбы.

— Все эти проблемы, связанные с твоим отцом, с деньгами, — все это эпизодично, второстепенно. Все это лишь тоненькая папиросная бумага, возникающая между тобой и тем, что получается, когда ты играешь.

Бен вновь пожал плечами.

— Я уже спрашивал тебя прежде: способен ли ты сразить соперника, убить его на корте? Это, может, звучит пугающе, но в данном случае «убить» — это, иначе говоря, добраться до последней, уже неделимой крупицы мастерства и действовать на этом, высшем, уровне. Вместо того чтобы медлить, оттягивать, говоря, что, мол, как-нибудь в другой раз, что, мол, в следующем поединке я сделаю все, что нужно, — ты хватаешься за настоящий момент и делаешь то, что должен сделать. И если будешь этого избегать, если не научишься подобным образом «убивать» противника, то сам будешь на поле «мертвецом».

— Это как раз и есть главная причина того, почему мне хочется заняться чем-то другим, — сказал Бен, по-прежнему отводя взгляд. — Чем-нибудь таким, в чем я себя еще не проявлял. Я так долго ждал, чтобы попасть в эту школу, но столько всего пошло не так, что у меня такое чувство, будто меня здесь еще нет.

— Бен, — произнес Прайс. — Бен!

Он наконец посмотрел тренеру в глаза.

— Твой прежний опыт, проблемы с оплатой — все это не то, от чего ты пытаешься спрятаться. Не будь этого, ты