Вера окончательно растерялась и совершила «непедагогический»поступок. Вместо того чтобы поставить дочь в угол или, еще лучше, отлупить ееремнем, взяла коробочку из-под конфет, где хранились «подкожные», и купила Иреновое платье. Дочь весьма кисло поблагодарила мать, и началось! Ирину словноподменили. Она без конца требовала денег, денег, денег. Устраивала материистерики, если Вера не могла дать ей рублей на кино. Основными аргументамиИришки были:

— Хочу все, как у всех. Ане купили новые туфли, и яхочу!

Увещевания Веры разбивались о другой аргумент дочери.

— Это ты во всем виновата, — топала ногами Ирочка, —другие матери замужем! Только я в классе одна без отца!

Если Вера пыталась ее упрекнуть, Ира нагло заявляла:

— Я учусь на одни пятерки, такую дочь еще поискатьнадо!

Потом она стала каждый день орать на мать:

— Найди себе частных учеников, другие-то учителяподрабатывают!

Но у Верочки начал развиваться диабет, она шаталась отслабости и еле-еле добиралась после работы домой, какое уж тут репетиторство!Ира ни разу не подала матери чай, не подмела квартиру и не пожалела ее.

— Хватит театр устраивать, — морщилась дочь, видя,как бледная Вера втаскивает в дом сетку с картошкой.

Однажды Вера не выдержала, заплакала от обиды ибезнадежности, но Ирочка даже не дрогнула.

— Каждый получает то, что он заслужил, — отрезаладочь, — сама виновата, теперь хоть обрыдайся!

Единственной радостью для Веры были свидания с Семеном.Только не подумайте, что у них каким-то образом опять возник роман. Нет,Верочка вечером приходила в парк и садилась на скамейку. Она знала, что в восемьвечера ее любимый пойдет гулять с собакой, и с замиранием сердца ждала, когдана дорожке появится знакомая фигура. Семен никогда не смотрел в сторону Веры, аона его не окликала. Верочка ничего не могла с собой поделать, она былаоднолюбкой, очень романтичной и осталась такой на всю жизнь. Один раз вместоСени собаку выгуливали две женщины. Младшая была очень похожа на Ирочку, такиеже волосы, та же родинка на щеке. Она бросала немецкой овчарке мячик и кричала:

— Мамуля! Гляди, она его ловит! Мулечка! Теперь тышвырни, ну пожалуйста!

Вера чуть не зарыдала, глядя на подростка. Ира никогда неназывала ее мамусей или мулечкой. Дочь говорила сурово: «Мать» или «Эй, ты».

Собственная жизнь Вере казалась беспросветной, но не зряговорят: не ругай сегодня, завтра поймешь, как тебе было хорошо. Неожиданновстал вопрос об операции, и Вера оказалась в больнице. Ира проявила себя с«лучшей» стороны. Когда мать, собрав сумку, направилась к двери, дочурказаявила:

— Лучше бы тебе умереть, имей в виду, я не собираюсьтвои ночные горшки таскать!

Вера молча пошла вниз по лестнице, на душе было темно.

До операции она провела в клинике три недели, Ира не пришлак ней ни разу. Накануне оперативного вмешательства Вера позвонила домой ипопросила дочь:

— Зайди ко мне.

— Зачем? — заявила девица. — И у меня денегнет тебе на деликатесы, ты мне сколько оставила? Две копейки? Чего ты тогдахочешь?

— Поговорить надо, — настаивала Вера.

Ира явилась в палату и с надутым видом плюхнулась накровать.

— Что тебе?

Верочка покосилась на спящих соседок и шепотом сказала:

— Операция дело серьезное, я могу умереть.

— Испугала, — фыркнула Ира, — давай безцирковых представлений, говори конкретно, какого черта меня от занятийоторвала? Между прочим, я на золотую медаль иду! Мне в институт поступать самойпридется. Конечно, за всех взятки заплатят, только мне одной не повезло!

— Ирочка, послушай меня, — заторопиласьВера, — твой отец…

Она выложила дочери правду про Семена, сказала его адрес изавершила рассказ словами:

— Если я умру, иди к отцу, надеюсь, он тебе поможет, носделай это только после моей смерти. Коли выживу, забудь об услышанном!

Ира хмыкнула и убежала. Операция прошла благополучно, воттолько процесс реабилитации затянулся. Вера вернулась домой лишь летом. Открылаквартиру и покачала головой. Похоже, Ира ни разу не убрала комнату. Повсюдутолстым слоем лежала пыль, раковина в кухне покрыта ржавчиной, окна не мыты… Ночерез некоторое время до Веры дошло: Ира тут просто не живет. Ни записки, ниписьма сбежавшая дочь ей не оставила. В страшной тревоге Вера кое-как добраласьдо школы и увидела Иру. Дочь выглядела великолепно. На ней было новое пальто,красивые кожаные сапожки, на плече болталась дорогая сумочка, а в ушах виселизолотые сережки.

— Ирочка, — дрогнувшим голосом позвала Вера, онане видела девочку почти восемь месяцев.

Ира была у матери в больнице всего один раз до операции ибольше не появлялась. Конечно, Вера пыталась звонить домой, но после операциисразу до телефона было не дойти, а потом в клинике сломался автомат. Ира обернулась,окинула взглядом еле стоящую на костылях мать и обозлилась:

— Чего приперлась? Я же говорила, что ухаживать затобой не стану. Ты мне какое детство устроила? Что у меня было? Обноски?

— Ты где живешь? — лепетала Вера.

— У отца!

— Где?! — испугалась мать.

И тут Ирина вывалила на нее кучу сведений. Вера толькотрясла головой. Значит, дочь объявила ее умершей.

— Не смей приближаться ко мне, — шипелаИра, — я теперь богатая и счастливая… Видишь, какая на мне одежда? Оченьдорогая, и денежки в кошельке водятся. Не вздумай прийти к отцу!

Вера пробормотала:

— Но у Семена своя дочь есть! Как же его жена тебяприняла!

— Папа меня обожает, — отрезала Ира, — ясно?Обожает! Я его единственная надежда. Катя — дура, ее в «Голубое солнце» завтраотправят.

— Куда? — не поняла Вера.

— В «Голубое солнце», — повторила Ира, — не очем нам тут болтать! Вали отсюда. Да имей в виду, посмеешь мое счастьеразрушить, мало тебе не покажется!

Вера молча смотрела вслед удаляющейся Ире. Не дай бог вамкогда-нибудь испытать те чувства, что бушевали у нее в душе.

Я не нашелся что сказать в утешение бедняжке, помолчалнекоторое время, а потом спросил:

— Где же Ира взяла свидетельство о вашей смерти?

Вера пожала плечами: