узнать, нам зачтут уже сданные предметы. Интересно… где мой вкладыш с оценками к Диплому?.. И где сам Диплом?.. — дед Егор, не откладывая в долгий ящик, угрюмо поволочил ноги к себе, наверняка заняться поисками Диплома с вкладышем.

— Ой, Карна, у тебя оказывается фамилия есть? — Тори заглянула в её листок и нарочито растягивая слоги прочитала вслух, — Кар-на Ви-пе-ра-бе-рус. Очень звучно.

— И по смыслу, — прошипела Карна.

— Так, здесь сказано, что мы должны явиться на собеседование 21 июля, — Тори опять посмотрела на Карну. — С документами и эссе о себе. Интересно, и что ты им сообщишь?

— Не сомневайся, зачитаются, — бросила Карна.

— Знаете, что это означает? — Муза будто не слышала их. Она радостно продолжила. — Я только сейчас это поняла! Это значит, что Путь начал исполняться. — Муза Павловна разгладила руками серые листы на столе перед ней. — И ещё я поняла кое-что. Ведь у сторон, о которых говорила Карна, наверняка есть достаточно могущественные и сильные воины, но им эту миссию не доверили. Почему?

Все молча смотрели на Музу.

— Потому что они не осилят. Или потому, что никто кроме Кая не в состоянии выйти из неё победителем. Этот Путь не горе и не беда, это огромная для них надежда, а для нас честь. Шанс, выпадающий не всем и не каждому.

— Значит что-то совсем страшное происходит, и никто не объясняет… — Каю всей душой хотелось развеселиться от её слов, но что-то не получалось. — Всё это слишком мрачно звучит и точно кончится плохо.

— Мы же рядом. Значит всё будет хорошо, — воскликнула Тори. И тут же умолкла, будто жалея о своей несдержанности.

Кай зло посмотрел на неё.

О, да, это была тонкая фальшивая нота. Её ведь, Тори, здесь никто не удерживал. И помощи её никто не просил.

Муза Павловна, перехватив его взгляд, почему-то улыбнулась.

— Иногда реки выбрасывают на берег рояли. И этому нет ни одного легкомысленного объяснения. Это всегда драма…

Кай вздрогнул. Ему показалось… Муза, конечно, не могла не знать о его чувствах. Но знать о музыке, которая звучала в его душе когда-то… не могла, точно.

Он даже какое-то время думал над её словами, взвешивая, не стоит ли ему обидеться на сравнение с роялем. Потом всё-таки остыл, напомнив себе, что в его драмах, личных и общественных, никто из них не виноват, ни дед, ни Муза, ни Карна с Историей. Жалость к себе недавно уже сыграла с ним злую шутку, заходить на новый круг ему не хотелось.

В конце концов, не сравнила же Муза его с какой-нибудь дудкой.

Рояль так рояль.

* * *

За такими раздумьями время до встречи в Университете пролетело совсем незаметно. К концу июля, совершенно измотавшись в бесцельных догадках и предположениях, Кай был готов бежать на собеседование хоть к Небесному проректору, хоть к проректору из Преисподни.

Написание эссе о себе оказалось той ещё подножкой. В мыслях постоянно всплывала глупая чашка Петри. Всякий раз, усаживаясь за чистый лист бумаги, он представлял ничтожно крохотное тельце в ластах и солнцезащитных очках, тихо дрейфующее по периметру прозрачной плоской чаши. Всякий раз его неприятно задевало воспоминание о мастере Йозефе, и он снова откладывал написание эссе на последний момент.

Наконец наступило 21 июля. Всю ночь накануне Кай писал, перечитывал, вычёркивал и выводил непослушные слова. Затем, сделав кружок по комнате и перечитав, отправлял всё в мусорную корзину и начинал сначала. В итоге он написал в колонку несколько коротких строк с датами своего рождения, обучения, побед в соревнованиях и олимпиадах. Получилось скупо, зато достоверно и без самолюбования. Собрав документы в сумку и блуждая горячечным взглядом по комнате в поисках чего-нибудь забытого, а на самом деле оттягивая момент встречи с неизведанным, Кай вытолкнул себя из комнаты.

Внутренне сжавшись в комок, но стараясь не выдавать волнения, он присоединился ко всем за завтраком у Музы Павловны. Он рассеянно возил вилкой по тарелке, пытаясь сам себя убедить, что пока яйца и сосиски похожи на яйца и сосиски, с миром всё в порядке. Наконец он поднял глаза. Обнаружив, что ни Карна с Тори, ни Муза Павловна с дедом не выказывают каких-нибудь признаков нервозности, он немножко успокоился. А вдруг и в самом деле этот Путь никакие не горе и не беда, а, как сказала Муза, огромная честь?

…

Вскоре они уселись в машину и отправились в Университет. Спустя полчаса дед Егор припарковался на стоянке перед центральным входом.

На площади перед фасадом, как и внутри Университета, было очень людно. Возле парадного входа они увидели огромный плакат, сообщавший прохожим о том, что сегодня в Университете «День открытых дверей». Университет отличала суровая и монументальная архитектура. И вдобавок совершенно уникальный цвет стен. Стены этого очага науки просто неистово вопили насыщенным красным цветом — настолько насыщенным и кроваво-красным, насколько возможно. Даже беглый взгляд через дорогу на огромный портик с восемью колонами, подбитый смолянисто чёрным декором, вводил визитёров в благоговейный трепет, а у особо впечатлительных отнимал дар речи.

Вдобавок к пламенеющей величественности фасада, внутри их встретили классические интерьеры с обилием портретов на стенах и драпировок на окнах, лепные потолки и многосвечные люстры. День был, и правда, открытых дверей, по коридорам прогуливались группки зевак, осматривающих здание и заглядывающих в помещения, среди них угадывались волнительные отрядики родителей с чадами. Взад-вперёд сновали юные абитуриенты с ворохом рекламных проспектов в руках, пробегали деловитые студенты с раздутыми рюкзаками, с пухлыми кожаными портфелями под мышкой важно шествовали седоголовые профессора. Что особенно нервировало — все они, кажется, знали, куда идут. В то время как кучка будущих фотоников совершенно дезориентировано закладывала уже третий вираж по этажам, пытаясь выяснить, в каком же месте все-таки будет проходить собеседование.

В очередной раз поднявшись по мраморной лестнице, украшенной арочной колоннадой, они оказались у застеклённой конторки. На ней была прибита красивая табличка с надписью «Администратор», под ней в прозрачном кармашке была вставлена бумажная полоска с надписью: «Блаженко Степан», но никакого Степана в ней снова не нашлось. Напротив стойки крутилось несколько растерянных визитёров, толпа прибывала, скучивалась и рассасывалась, именно в этот момент остро ощущался дефицит администраторов… Время поджимало. Дед зорко окинул взглядом все изгибы и закоулки этажа и стремительно пошагал в противоположном направлении, Кай и остальные двинулись следом.

Там, в самом конце крыла виднелась арка. На стук деда и покашливание из двери выскочила совершенно суровой наружности конопатое существо, ростом вровень с дедом, тонкое и прозрачное как жердь. Со шваброй в руке. Не успел дед