– Какие заявления? – слабым голосомпереспросила Джулия. – Не понимаю, о чем вы говорите…

– Понимаешь. Ты сама мнерассказывала, – ответил Эллиот. – К тому же я читал дневник твоегоотца. Мумия заявила, что она бессмертна, что она жила во времена Клеопатры илюбила ее.

Рамзес уставился в тарелку. Он аккуратноотломил от жареного цыпленка ножку и в два приема съел ее.

– Музейные работники еще долго будутизучать те заметки, – сказал Самир. – Пока рано делать какие-либовыводы.

– А музейные работники знают, что выоставили коллекцию запертой в Мэйфейре? – спросил Эллиот.

– Честно говоря, – сказал Алекс, –мне вся эта история кажется абсурдной. Романтическая болтовня. Бессмертныйчеловек, проживший тысячу лет и трагически влюбившийся в Клеопатру. ВКлеопатру!

– Простите. – Рамзес доел цыпленка иснова вытер пальцы. – В вашем знаменитом Оксфорде тоже говорили гадости оКлеопатре?

Алекс залился веселым смехом:

– Чтобы услышать гадости о Клеопатре,совсем не нужно ехать в Оксфорд. Все знают, что она была шлюхой, мотовкой,соблазнительницей и истеричкой.

– Алекс, я не желаю больше слушать этуребяческую чушь! – воскликнула Джулия.

– Вы над всем смеетесь, юноша, –произнес Рамзес с ледяной улыбкой. – А что вы любите? Что вас интересует?

Стало тихо. Джулия заметила, что на лицеЭллиота появилось любопытство.

– Ладно, – сказал Алекс. – Еслибы вы были бессмертны – бессмертны и к тому же были бы великим царем, неужеливы влюбились бы в женщину, подобную Клеопатре?

– Отвечай на вопрос, Алекс, –сказала Джулия. – Что ты любишь? Не историю, не египтологию, не правительство.Что заставляет тебя с радостью просыпаться по утрам? – Она чувствовала,как кровь прилила к щекам.

– Да, я бы влюбился в Клеопатру, –сказал Рамзес. – Она могла очаровать и бога. Почитайте Плутархаповнимательнее. Там все правда.

– Какая правда? – спросил Эллиот.

– Что у нее был блестящий ум, что онабыла очень способна к языкам, что она была прекрасной правительницей.Величайшие люди той эпохи преклонялись перед ней. У нее была душа царицы, и этопроявлялось во всем. Почему, как вы думаете, о ней писал Шекспир? Почему ее имязнает каждый школьник?

– Ну, хорошо, предположим, выправы, – сказал Алекс. – В этом вопросе вы чувствуете себя гораздоувереннее, чем в марксистских теориях.

– И что из этого?

– Алекс, – резко заметилаДжулия, – если бы тебя ударили кулаком по лицу, тебе было бы не домарксизма.

– Вы должны понять, милорд, – сказалАлексу Самир, – что мы, египтяне, очень серьезно относимся к нашейистории. Клеопатра во всех отношениях была замечательной царицей.

– Да, хорошо сказано, – отозвалсяРамзес. – Если бы Клеопатра была жива, Египет избавился бы от британскогоига. Она бы заставила ваших солдат убраться восвояси, будьте уверены.

– Ага, значит, вы революционер. А какнасчет Суэцкого канала? Наверное, она сказала бы: «Спасибо, не надо»? Вы ведьзнаете о Суэцком канале? Именно Британия финансировала строительство этогомаленького чуда, мой друг. Понимаете, какое дело.

– Ах да, это та узенькая траншея, которуюпрорыли между Красным и Средиземным морем. Вы били кнутами рабов, которые рылиэту канаву под палящим солнцем? Расскажите-ка мне.

– Браво, дружище, браво! На самом деле,никто еще не мог так запудрить мне мозги. – Алекс отложил в сторону вилкуи откинулся на спинку стула, улыбаясь Генри. – Ну что ж, ужин получилсядовольно утомительным.

Генри смотрел на него остекленевшими глазами.

– Скажите, мистер Рамсей, –заговорил Эллиот, – каково ваше личное мнение? Это на самом деле мумияРамзеса Великого? Бессмертного, который жил во времена Клеопатры?

Алекс добродушно рассмеялся. Он снова взглянулна Генри, и на этот раз состояние младшего Стратфорда поразило его.

– А вы как думаете, граф? – спросилРамзес. – Вы читали записки своего друга Лоуренса. В гробу мумии в домеДжулии на самом деле находится бессмертное существо?

Эллиот улыбнулся.

– Нет, – сказал он.

Джулия смотрела в тарелку. Потом медленноподняла глаза на Самира.

– Конечно нет! – сказалАлекс. – Когда мумию отвезут в музей и вскроют, окажется, что у того«писателя» было богатое воображение.

– Простите, – вмешалась в разговорДжулия. – Я страшно устала от всего этого. Скоро мы будем в Египте, средимумий и памятников. Стоит ли продолжать дискуссию?

– Извини, моя милая. – Эллиот поднялвилку и насадил на нее маленький кусочек цыплячьего мяса. – Я получилогромное удовольствие от беседы с вами, мистер Рамсей. Ваше представление оДревнем Египте показалось мне очень интересным.

– Да? Настоящее время не менее интересно,граф Рутерфорд. Англичане, подобные вам, интригуют меня. Так вы говорите, чтобыли близким другом Лоуренса?

Джулия заметила, как Генри изменился в лице:Рамзес снова пристально смотрел на него. Генри фыркнул, поднял зажатый в рукебокал, понял, что тот пуст, и, словно не зная, что с ним делать дальше, тупопосмотрел на официанта, который немедленно заменил бокал на полный.

Если Эллиот и заметил эту сцену, то виду неподал.

– Мы отличались друг от друга, я иЛоуренс, – сказал он. – Но мы были очень близки. И в одном вопросевсегда придерживались единого мнения. Мы надеялись, что наши дети поженятся.

Джулия замерла.

– Эллиот, пожалуйста…

– Но мы не будем обсуждать это свами, – быстро проговорил Эллиот. Он был не способен на грубость. –Мне бы хотелось поговорить с вами совсем о других вещах. Откуда вы? Кто вы? Язадаю себе те же вопросы, когда смотрюсь в зеркало.

Рамзес рассмеялся. Он нисколько не рассердился– Джулия это чувствовала.

– Мои ответы, скорее всего, покажутся вамневразумительными. А что касается брака вашего сына и Джулии, то Лоуренссчитал, что выбор останется за Джулией. Давайте вспомним. Как он говорил? –Рамзес снова взглянул на Генри. – Английский нов для меня, но у меняисключительная память. Да. «Замужество Джулии подождет». Генри, любезнейший, выслышали такие слова?