– Людей убить! Клосса не трогать! – проорал Фрауг, и ударил тростью в пол. По плитам разбежалась паутина трещин, будто от тяжеленой кувалды.

Сигерн не терял времени даром. Ярость снова бурлила в груди, не оставляя места страху. Зверь бесновался, рвался наружу, едва сдерживаясь. Он обогнул огромный столб, заметив, что конструкция обмотана динамитом, словно бусами, и принялся поливать Рольда свинцом. Тот стрелял в ответ, но северянин метался из стороны в сторону как раненый заяц, и постепенно приближался.

Краем глаза он заметил Стефана, который точно так же подбирается к другому бандиту. Только сержант храмовников не стрелял – просто нёсся вперёд, иногда ломая линию бега. Он прожигал врага безумным, полным ненависти взглядом, и тот начал браниться уже от страха. Пули стрелка летели в молоко.

Гадалка же молча направилась к алтарю, и застывшему рядом монстру. Она шла с прямой спиной и гордо поднятой головой, отбивая тростью чёткий ритм.

Вот Сигерн вынырнул из-за очередной колонны. Послал во врага последнюю пулю, выигрывая время на сближение. Оставался последний рывок.

– Отлично бегаешь, Клосс, – черноволосый головорез со шрамом на щеке оскалился в ухмылке, и достал нож.

Наёмник отшвырнул револьвер и тоже обнажил клинок. Атаковал молча, напористо. Выпад, ещё один – противник отскочил, сделал ответный взмах. Кончик клинка чиркнул по кисти оборотня, но ярость просто сожрала эту боль. Он схватил рукав бандита, дёрнул на себя. Раненная в схватке с псами рука отозвалась острой вспышкой, но сил хватило. Нож угодил под мышку Рольду, тот заорал и выпустил своё оружие.

Тут же колено бандита врезалось в пах. Драться честно и красиво он явно не любил. Оборотень не успел взвыть, когда лоб противника влетел точно в переносицу. Новая волна боли скрутила тело. Оба мужчины отшатнулись – удар вышел жёстким для каждого.

– Мразь, убью! Кишки свои жрать будешь, – головорез шипел змеёй и тянулся за выпавшим клинком.

Сигерн ощутил, как боль смешивается с ненавистью. Как бушующий поток заполняет сознание, сметает все преграды. Кровожадный зверь рванулся наружу. В этот раз мешать он не стал. Тело выгнулось, и метнулось стрелой, сбивая противника с ног. Одежда рвалась, как и мышцы, что наполнялись дикой, бурлящей силой. Ноги и руки не сжимались в изящные волчьи лапы – наоборот делались толще. Торс раздавался вширь, лицо вытягивалось в клыкастую морду. Оборотень испустил зычный рокочущий стон, вцепился в колонну, чтобы не упасть. Когти расцарапали какой-то изящный узор, но пальцы остались пальцами, пусть и толстыми, покрытыми шерстью.

– Весь в папашку, сволочь! – в сумасшедших глазах Костяного Рольда отражалось настоящее чудовище: кошмарная помесь человека и волка на двух ногах. Высокий и жуткий. Бугры мышц, укрытые густым чёрным мехом. Оскал, и яростный взгляд хищника.

Главарь банды вскочил с пола, взмахнул ножом, вкладывая в удар все силы. Но Сигерн уже не видел перед собой врага. Только лёгкую добычу. Удар лапы вновь лишил человека оружия. Бросок вперёд, челюсти сомкнулись на шее. Отчаянный предсмертный крик черноволосого сменился хрипом.

Человек-волк отбросил мятое тело. Шумно дыша, повернулся к центру зала.

Сибия шагала к монстру. Пара свечей горела на алтаре, хоть пламя и трепетало, будто от дыхания ветра. Фигуру мужчины было неплохо видно: стройный, поджарый, далеко не молодой. Властные черты лица, жёсткие, заострённые возрастом. Он походил на строгого главу благородного рода, только разглядывал женщину, склонив голову на бок. Выглядело это как-то по-собачьи. Чем-то хищник в человеческом облике напоминал Сигерна.

– Не бойся Сиби. Он не может причинить тебе вред, пока ты не боишься, – казалось, чёрная лакированная трость шептала в голове голоском Айрис. Маленькие железные пальчики рукоятки до боли стискивали ладонь.

Провидица остановилась в считанных шагах от чудовища.

– Я видел тебя. Ты та, кто наблюдает. Ты предупредила врагов, испортила охоту, – раздражённо проговорил старик.

– Убирайся, Фрауг, – так хотелось, чтобы голос звучал уверенно и властно. Но вот получалось ли? Гадалка сомневалась, – тебя никто не звал в этот город. Если ты уйдёшь сейчас, мы не будем мстить.

Мужчина разразился смехом. Скрипучим и ломким, как старая древесина. Он сотрясался от хохота, стуча тростью по раздробленной плитке.

– Что ты несёшь, девчонка? – наконец монстр взглянул на собеседницу. В жёлтых глазах плескалось злое веселье. – Ты мелкая человеческая тварь. Я убивал подобных тебе ещё века назад, – его ноздри встрепенулись, ловя нити ароматов. – Ты ещё и одержимая. Едва живая, слабая людская погань. Но ты меня повеселила. Я подарю тебе лёгкую смерть, хоть ты и не достойна.

Сибия чувствовала, как по лбу катится холодный пот. Изо-всех сил старалась смотреть прямо, отвлекая внимание чудища. Годы работы на публику с картами и хрусталём здорово выручали – опыт маленьких представлений здорово помогал сохранять подобие невозмутимости. В это время за спиной франтоватого старика выросла фигура Стефана с окровавленным ножом. Второй бандит уже не сможет поучаствовать в бою.

– Это я убью тебя, тварь! – резко произнесла она, направляя трость в сердце врага.

Ну, ещё полмгновения. Ещё чуть-чуть!

Блеснула сталь, но древний монстр почуял неладное. Рванулся в бок размазанным пятном. В один миг оказался в стороне, но всё же пошатнулся, хватаясь за дымящийся бок. На алтарную плиту упали кровавые капли. Храм содрогнулся до самого основания от яростного рыка. Волна ужаса захлестнула сердце гадалки.

– Спасайся, Сиби! – раздалось в голове, и тело повиновалось.

Фрауг прыгнул с места, меняясь в полёте. Силуэт вспыхнул тьмой, обретая очертания невероятно крупного волка. Удар лапы раскрошил мрамор в том месте, где только что стояла женщина. Обезумев от ярости, чудовище тут же повернулось. Зубы, длиной с ладонь, клацнули впустую.

Гадалка вновь ощутила биение ритма схватки. Видения слились в один сплошной поток: вот она двигается вправо и умирает от удара когтей. Так нельзя. Послушное тело отскакивает в другую сторону, и туша вновь проносится мимо. Напасть? Нет, это смерть. Назад? Тоже нельзя… Сибия припадает к полу, и в немыслимом движении пропускает удар над собой. Бритвенные когти вспарывают воздух, оставляя дымчатый след.

Храмовник кружит рядом, пытаясь выгадать момент для атаки. Вот он бросается в бой. Молча. Лишь глаза блестят лихорадочным предсмертным безумием. Фрауг вынужден уклониться от зачарованного Трущобной Ведьмой стального жала. Тогда Сибия подскакивает, словно матёрый фехтовальщик. Чётко выверенным, даже единственно возможным движением, всаживает трость в лапу зверя. На границе слышимости будто бы раздаётся каркающий вороний хохот.

Монстр вновь рычит. Его сила хлещет сознание будто кнутом. Стефан морщится, хватаясь за свою многострадальную голову, неуверенно переступает. Нож мужчина направляет на врага, но разве это преграда для твари, которая холке выше человека?