– С кем я говорю? Немедленно представьтесь и покажитесь!

– Если вам будет угодно, – за кругом света медленно проступили очертания человеческой фигуры. Незнакомец сделал шаг, и Кристан оторопел.

– Джад?!

– Не совсем, – покачал головой друг и подчинённый, – я выгляжу тем, кого вам хотелось бы увидеть. На чью помощь хотелось бы рассчитывать. Например…

Стоило молодому барону моргнуть, как перед ним оказался Ирвин в своём плаще и немодной шляпе с широкими полями.

– Это просто видимость, – голос оставался прежним. Одновременно знакомым, и неузнаваемым, – у меня нет ни облика, ни имени. Однако, я тот, кем вы меня видите – ваш друг.

– Тогда объясните мне, где я нахожусь, и что происходит? – сыщик вцепился в подлокотники, его тело непроизвольно напряглось. – Знаете, у меня в последнее время аллергия на мистику.

– Хорошо, – человек с внешностью репортёра сложил руки за спиной, и зашагал вдоль освещённого круга, – вы в беспамятстве. На волоске от гибели. Вас поймали, пытали, а плоть, увы, трагически слаба.

– Значит, галлюцинация, – пробормотал Кристан, чувствуя, как внутри всё холодеет, словно он вновь оказался там, в мокром ледяном подвале.

– Не галлюцинация. Скорее, особое состояние, уникальное по-своему. У вас появился шанс, который выпадает немногим – шанс заглянуть в себя.

– Поясните?

– Да, я попытаюсь, – губы Ирвина растянулись в улыбке. Слишком сдержанной для него. – Итак, есть вы. Но кто вы такой?

– Безродный дворянин. Сыщик без дела. Искатель никому не нужной справедливости, – горько усмехнулся фон Ройх.

– Не верно! – возглас изменчивого человека загрохотал, словно барабан, заполнив всё вокруг. – Вы барон, благородный наследник древней крови.

В такт словам туман вокруг ожил, задвигался, складываясь в образы. Кристан увидел самого себя, совсем маленького. Пожилая нянюшка в белоснежном чепце читала ему сказки на ночь. Губы старушки беззвучно шевелились.

– Да вас бросили, лишили детства, наследства тоже. Это горько. Горько, как вкус рома, которым так легко глушить свою боль.

Из тумана проступило родное поместье. Отец, снова пьяный каким он часто бывал после смерти матери, швырнул бокал в стену. Хрусталь разлетелся острыми брызгами, и мальчик схватился за порезанную щёку. Он смотрел на отца огромными полными слёз глазами. Тот пробормотал что-то невнятное, нетвёрдой походкой, двинулся прочь.

– Отец… он спился и покончил собой. Я не хочу помнить его таким. Вообще не хочу его помнить.

– И не нужно. Помнить стоит лишь свою кровь, свои честь и долг – остальное не важно, – припечатал Ирвин Эйк.

Образы сменились. Теперь барон видел себя в форме юнкера Фригийской Академии Чести. Стройный юноша болезненного вида, обливаясь потом, тренировался с саблей. Час за часом, отдавая фехтованию всего себя.

– Первые годы в Академии, я помню их, – тихо произнёс он, – было тяжело. Дед лишил меня наследства, и просто избавился от меня. Запер в Академии, как в тюрьме. Хотя я был ещё слишком юн для учёбы.

– Но вы не сдались?

– Нет. Все вокруг были детьми дворян, старше меня. А я… один, практически сирота, с ничего не значащим титулом. Мне просто не давали прохода.

– И тогда вы стали тренироваться, верно?

Сабля, сотканная из темноты, вновь и вновь поднималась и опускалась. Разные углы ударов, разные стойки. Старый одноглазый учитель, ветеран, шрамов у которого было больше, чем наград. Кристан видел его туманное лицо, и довольную полуулыбку на сухих губах.

– Урождённый виконт, которого я впервые вызвал на дуэль, был на три года старше меня, – кажется, он непроизвольно скопировал усмешку наставника. – Я едва сумел победить. Тогда мне просто повезло.

– И скоро вас стали называть не иначе, как бретёр, – незнакомец пристально вглядывался в лицо собеседника.

– Верно, но какое это всё имеет значение сейчас?

– Поверьте, только это сейчас и важно! Это то, что делает вас тем, кто вы есть. Личностью. Скажите, почему вы не сломались тогда, что вами двигало?

– Всё просто, – пожал плечами старший сыщик, – те юноши были не правы. Я не желал им зла, но не мог позволить унижать себя, втаптывать в грязь свою честь.

– Именно, честь! – журналист направил палец прямо на барона, его голос снова зазвучал неестественно громко, словно эхо в пустом зале. Дымчатые образы вокруг пятна света пошли рябью. – Но что с вами происходит сейчас, друг мой?

– Я… почти мёртв, – слова дались с трудом. – После Академии всё стало не так. Сложнее, наверное. Я выучился на сыщика, был направлен в Аренгальд для несения службы, но жизнь оказалась грязнее, чем я думал.

– Но вы не сдались?

– Не знаю. Я пытался, снова и снова. Сперва работал не жалея сил, когда был простым сыщиком, но мне всё время указывали моё место, – он сглотнул липкий ком, от воспоминаний становилось не по себе, – заставляли закрывать глаза на несправедливость. Это город, он словно гниёт изнутри. Коррупции тут больше, чем закона. Бандиты правят по ночам, а слуги короны, словно ничего не замечают. Нет, – Кристан ударил кулаком по мягкому подлокотнику, – они отлично всё замечают. Просто им такой порядок привычен. Им так спокойно!

– Вы боролись?

– Как мог. Но от меня снова избавились, бросив новое звание, как подачку. Как сделал когда-то мой дед. Так я стал не только бретёром, моралистом, но ещё и выскочкой из благородных. Попал в порт, стал гонять мелких жуликов и контрабандистов. А потом… потом всё полетело в бездну.

– Но вы ведь хотите справедливости, господин барон, не так ли? – тот, кто казался Ирвином вопросительно поднял бровь.

– Хочу. Это вообще единственное, чего я хочу! Чтобы мир был простым: чтобы добро можно было защищать, а зло наказывать. Чтобы люди могли работать и веселиться в мире, а по улицам не слонялись монстры. Не важно, с клыками, или лицами! – сыщик сам не заметил, как перешёл на крик. Гнев кипел, распирал, требовал выхода.

– Так не сдавайтесь, друг мой! Ни за что, никогда не сдавайтесь.

– Но, – Кристан осёкся, внезапно вспомнив, чем всё кончилось, – я проиграл…

Во мраке проступили очертания подвала. Медные трубы, одинокий фонарь на стене. Повеяло предсмертной стужей.

– Никогда не поздно подняться и взять реванш! – фигура незнакомца нависла над головой, словно тот внезапно стал выше ростом. – Позвольте прийти вам на помощь. Я выполню ваше желание. Вместе мы сможем наказать виновных, помочь тем, кто нуждается в помощи, и восстановить справедливость. Именно такой, какой она должна быть! – голос шелестел в ушах, окутывал со всех сторон, будто облако. Незнакомец, уже не имевший лица репортёра, склонялся всё ниже. – Отберите у других возможность решать, кто вы, господин барон. Ни у кого, слышите, ни у одного человека нет права попирать справедливость. Не сдавайтесь!