без промедления выступает с 200 тысячами человек в центр Германии. «Помощь будет оказана вам вовремя, – сообщил Наполеон своему союзнику, – а побежденному Австрийскому дому придется составить вам значительное государство из обломков своего достояния». Наполеон старался приобрести сотрудничество курфюрста, располагавшего 25 тысячами хорошо организованных солдат и доверху набитыми складами в Баварии. Было весьма выгодно отнять эти 25 тысяч солдат у коалиции и забрать их себе. Впрочем, тайна не рисковала быть разглашенной, ибо баварский государь испытывал подлинную ненависть к австрийцам и, ободрившись, большего и не просил, чем союза с Францией.

Затем Наполеон занялся Итальянской армией. Он приказал собрать под стенами Вероны войска, разбросанные между Пармой, Генуей, Пьемонтом и Ломбардией. Он забрал командование войсками у маршала Журдана, проявив величайшую бережность в обращении с этим человеком, которого уважал, но характер которого не отвечал обстоятельствам и который к тому же совершенно не знал местности между По и Альпами. Наполеон пообещал ему использовать его на Рейне, где тот всегда сражался, и предписал Массена выступать без промедления. Удаленность Италии делала разглашение этих приказов неопасным, ибо оно могло быть только запоздалым.

Покончив с этими распоряжениями, Наполеон посвятил остаток времени в Булони предписанию самых тщательных мер предосторожности по укрытию флотилии от возможного нападения со стороны англичан. Было естественно думать, что последние воспользуются уходом армии, чтобы попытаться высадиться и поджечь собранные в доках суда и оснащение. Наполеон, не отказавшийся от мысли вернуться на берега моря после удачного исхода войны и не хотевший, чтобы ему нанесли такой сильный удар, приказал министрам Декре и Бертье принять следующие меры предосторожности. Дивизии Этапля и Вимре следовало соединить с дивизией Булони и обе разместить в глубине доков реки Лианы, вне досягаемости снарядов неприятеля. В отношении голландской флотилии, находившейся в Амблетезе, невозможно было сделать то же самое, но всё подготовили к тому, чтобы расположенные в Булони войска могли добраться до этого пункта за два-три часа. Установили привязанные к мощным якорям особого рода сети, которые препятствовали проникновению зажигательных снарядов под видом плавучих тел.

В Булони оставляли целых три полка, включающие третий батальон. К ним добавили еще двенадцать батальонов (третьих же) из полков, отбывших в Германию. Из матросов флотилии сформировали пятнадцать батальонов по тысяче человек в каждом, вооружив их и придав им пехотных офицеров для обучения. Им надлежало поочередно нести службу на борту оставшихся на плаву судов и рядом с теми, что были заведены в доки. Соединение сухопутных и морских войск представляло силу в тридцать шесть батальонов под командованием генералов и маршала Брюна, того самого, который в 1799 года скинул в море русских и англичан. Наполеон приказал соорудить вокруг Булони земляные укрепления, чтобы прикрыть флотилию и огромные склады. Он предписал закрепить эти позиции за отборными офицерами, дабы, сохраняя один и тот же пост и отвечая за его безопасность, они беспрестанно учились совершенствовать его оборону.

Увидев своими глазами армию на марше, Наполеон отбыл из Булони 2 сентября и 3-го прибыл в Мальмезон. Никто не знал о его решениях; его считали по-прежнему поглощенным планами высадки в Англию; однако намерения Австрии внушали беспокойство, и переброску войск, о которой уже начинали говорить, объясняли объявленной отправкой корпуса в 30 тысяч человек для наблюдения за австрийцами в Верхнем Рейне.

Не зная в точности фактов и не ведая, как сильно английская интрига стянула узлы новой коалиции, публика пеняла Наполеону на то, что он довел Австрию до крайности, надев на свою голову корону Италии, присоединив к империи Геную и отдав Лукку принцессе Элизе. Им не переставали восхищаться, почитали за счастье жить при его твердом и справедливом правлении, но упрекали в чрезмерной любви к тому, что он делал столь хорошо, – в любви к войне. Никто не верил, что будет несчастлив при таком правителе; но ходили слухи, что Австрия, Россия и часть Германии собрались воевать на английские деньги; гадали, будет ли новая война короткой или долгой, и невольно вспоминали треволнения первых войн Революции. Доверие преобладало над иными чувствами, но чуткий слух Наполеона отчетливо улавливал легкий ропот неодобрения.

Особенно мучительными ощущения публики делало стесненное финансовое положение. Оно произошло от различных причин. Наполеон упорно придерживался своего решения никогда не занимать денег. «При моей жизни, – писал он Марбуа, – я не эмитирую никаких бумаг» (Милан, 18 мая 1805).

Между тем бюджет XIII года (сентябрь 1804 – сентябрь 1805), как раз подходившего к концу, представлял весьма значительный дефицит. Поскольку кораблестроительные работы были отчасти завершены, поначалу надеялись, что расходы текущего года значительно снизятся. Хотя бюджет XII года вырос до 762 миллионов, надеялись покрыть бюджет следующего года суммой в 684 миллион. Но уже истекшие месяцы выявили ежемесячный расход приблизительно в 60 миллионов, что предположительно доводило годовой расход до 720 миллионов. Чтобы справиться с ним, полагались на налоги и экстраординарные ресурсы. Налоговые сборы, принесшие в 1801 году 500 миллионов, возросли под воздействием одного только общего благополучия и без всякого изменения тарифов до 560 миллионов. Поскольку косвенные налоги, недавно учрежденные, принесли в этом году около 25 миллионов, а добровольные пожертвования коммун и департаментов предоставили еще около двух десятков миллионов, получалось 600 миллионов постоянного дохода. Для закрытия бюджета XIII года следовало найти еще 120 миллионов. Часть этих средств предоставляла итальянская субсидия в 22 миллиона. Но выплаты испанской субсидии в 48 миллионов прекратились в декабре 1804 года вследствие внезапного объявления англичанами войны Испании. Американские средства, цена за Луизиану, были истрачены. Для восполнения этих средств к итальянской субсидии прибавили 36 миллионов в новых поручительствах, отчуждение национальных имуществ на два десятка миллионов и, наконец, небольшие выплаты со стороны Пьемонта на сумму в 6 миллионов. Таким образом, вместе с налоговыми сборами, получали 684 миллиона. До 720 миллионов недоставало 36–40 миллионов.

В XII году недобрали 20 миллионов, в XIII – 40. Но и это было еще не всё. Поскольку бухгалтерия, еще несовершенная, не сразу, как теперь, обнаруживала все факты, вскрылись остатки неоплаченных расходов, а в доходной части – бездоходные имущества, относящиеся к предыдущим бюджетным периодам, что увеличило расходы еще на два десятка миллионов. Сложив все эти дефициты, получили примерно 80 миллионов задолженности, начавшей формироваться со времени возобновления войны.

Всё это представило бы лишь незначительное затруднение, если бы торговля находилась в хорошем состоянии, но это было совсем не так. Французские негоцианты, поверив в 1802 году в прочность морского мира, предприняли серьезные операции и отправили экспедиции во все страны. Насильственные действия Англии, напавшей на французский флот прежде всякого объявления войны, причинили им огромные убытки. Многие