Я рассмеялась – ну надо же! Я саматочно также лазила по полкам, и у нас дома бессмертное произведение Боккаччо олюбвеобильных монахах и похотливых дамах покоилось на уровне люстры…

– Кто же был ваш отец?

– Академик Громов, Петр Родионович,историк.

Я так и подпрыгнула.

– Как? Тот самый Громов?! Он еще передачувел по телевизору во времена моей юности. «Секреты египетских пирамид», нопочему…

– Хотите спросить, почему в стольблагополучной семье родился мальчик криминальной направленности? –спокойно поинтересовался Родион. – Наверно, гены прадедушки вылезли,бабушка вспоминала, что он был разбойник, с кистенем народ грабил на дорогах.Кстати, ни отец, ни мать меня не бросили. Переживали ужасно, но передачи слалирегулярно, на свидание приезжали, и Аня тоже ни разу не упустила возможностименя увидеть, за что благодарен ей безмерно. А если вернуться кДубовскому, то вы правы. Жадные, лишенные моральных устоев сотрудникиправоохранительных органов – нужные люди. С ними просто – всеимеет таксу, следует лишь платить. Но здороваться с таким экземпляром за руку яне стану и обедать с ним за один стол не сяду. Что же касается господинаДубовского, то прошу учесть, сей гражданин никогда ничего не делает просто так,бесплатно. Странно выглядит его предложение о помощи. Мне кажется, вам следуетего опасаться!

Я растерянно вертела в руках консервный нож.Ох, кажется, в данной ситуации мне следует опасаться всех, замешанных в этуисторию, – гениальных художников, талантливых ювелиров, владельцевгалерей, служащих «Искусствфонда» и великолепно воспитанных уголовников…

К Зюке я явилась без всякого грима. Помнится,она постоянно прищуривалась, значит, близорука, а очки не носит из кокетстваили по другой причине.

Кабинет госпожи Ивановой был увешан картинами,фоторепродукциями и панно. Сама хозяйка, одетая слегка не по погоде визумительный белый костюм с плиссированной юбкой, смотрелась ослепительно.

– Присаживайтесь, – пропела Зюка.

Потом она прищурилась и пробормотала:

– Мы где-то встречались, ваше лицо вродемне знакомо…

Я покачала головой:

– Нет, просто я очень похожа на своюдвоюродную сестру Жанну Малышеву.

– Боже, – подскочила Зюка, – выродственница бедняжки! На похороны приехали?

Я кивнула.

– Какая катастрофа, какая жуткая,невероятная смерть! – продолжала вскрикивать Зюка. – Жаль ужасно,молодая, здоровая, красивая, талантливая…

– А Жанночка говорила, вам ее работы неслишком нравились!

Редакторша поперхнулась, но быстро нашлась:

– Сначала Жанна и впрямь не слишкомрадовала критиков, но в последнее время ее талант окреп, возмужал… Ужасно, чтонелепая кончина оборвала молодую жизнь…

– Говорят, вы присутствовали приубийстве!

– Да, ужас! Это был день рождения моегодоброго приятеля Бориса Львовича Лямина. Так хорошо посидели, слегка выпили,расслабились, и вот… Ах, ужасно.

– Не припомните ли чего-нибудь странного?

– Что вы имеете в виду?

– Может, кто-нибудь вел себя как-тонепривычно…

– Да нет, – пожала плечамиЗюка. – Валерия, как всегда, привлекала к себе внимание. Она, видите ли,вегетарианка, мясо не ест, колбасу не употребляет… Другие, если диетусоблюдают, тихонечко сидят себе, а этой надо быть в центре внимания. Вся изсебя, что вы. А уж снобка, руки не подаст, если, как она выражается,человек не ее круга. Уж кто бы выкобенивался, только не она. Знаете, кто еепапенька?

– Нет.

Зюка радостно улыбнулась.

– Теперь уважаемый человек, бизнесмен,только раньше наш интеллигентный, милый, всеми уважаемый папаша работалносильщиком на Казанском вокзале, чемоданы на тележке возил. А потом,когда настал век быдла, перестройка, перестрелка, каким-то образом вразразбогател и занялся торговлей, вот только не припомню, чем сей джентльменпромышляет – куриными окорочками, водкой или макаронами…

От злости она раскашлялась, а я на всякийслучай отодвинулась чуть подальше – еще попадет ядовитая слюна на джинсы ипрожжет дырку.

– Андрей, как всегда, хвастался удачнопроданной работой. Борис сидел мрачный, да он постоянно сердитый, Дубовский елрыбу при помощи ножа, а Никита буравил его взглядом…

– Почему?

Зюка закатила глаза:

– О покойниках плохо не говорят, ноМалышев так ревнив! Отелло – младенец рядом с ним, а Леонид отпустил Жаннепару комплиментов, весьма неуклюжих, надо сказать, на мой взгляд, он простодразнил Кита, доводил того до истерики. Наш Ленечка обожает скандалы, простолучится от счастья, когда присутствует при выяснении отношений, тот ещемальчик!

От количества выливаемых гадостей меня сталослегка подташнивать, но Зюка неслась дальше:

– Жуткие Ремешковы, торгашки, совершеннобазарные бабы, стали хвастаться новой одеждой. Бог мой, просто неприличнораспахивать перед гостями гардероб! Но они это всегда проделывали! Чтодоченька, что матушка – два персика с одной ветки! Отвратные особы безвсякого вкуса…

– Но как же Борис Львович, тонкая натура,ухитрился жениться на Анне?

Зюка всплеснула руками:

– Милочка, вы первый день творения!Госпожа Ремешкова имеет весьма успешный бизнес, отлично зарабатывает и являетсястолпом семейного благополучия. Бориска – человек изнеженный, слабый,денег не имеет никаких, две предыдущих жены выгнали Бобика взашей за леность инежелание что-либо делать. Анна его буквально из нищеты вытащила, отмыла,одела, а он в благодарность вечно по бабам таскался. Ладно бы сексуальныевозможности какие особые были! Так нет, говорят, он средненький любовник,жадный и не слишком любезный…

– Почему же тогда вокруг него столькоженщин?

Зюка захихикала:

– Дурочек полно, а Борька умеет пыль вглаза пустить. Нацепит костюм, платочек на шею повяжет, парфюмом обольется и нувыпендриваться – ах, ах, ах, он творческая натура, весь во властивдохновения, низменные мысли не для него… На людей, далеких от творческихкругов, эта болтовня здорово действует. Бориска – хитрец, девушек себе настороне подыскивал, впрочем, из наших на него никто внимания не обращал.Знали – если Анна Лямина турнет, он окажется на улице, причем в прямомсмысле этого слова.