Я собралась было выпалить, что она-то не являетсяни с какого бока моей родственницей, но вовремя прикусила язык. А ведьИриша права. Пока Аня в тюрьме, я ответственна за ее ребенка, Ириша с видутакая огромная, а на самом деле всего на три года старше Лизаветы… И детиупрекают меня правильно. Прибегаю вечером, шмякаю котлеты на сковороду, ивсе – кушайте, дорогие и любимые. Просто безобразие!

– Извините, – пробормотала я, –прямо не знаю, как так вышло…

– Ничего, – отмахнулась Лиза, –мы же хорошие, это другие бы вопить начали…

– А нам все равно, котлеты таккотлеты, – дополнил Кирюшка.

– Еще у дома ларек «Крошка-картошка»поставили, – сообщила Ириша. – Ты пока телик глядела, мы с Лизкойсгоняли и принесли себе и Кирке картошку с тремя наполнителями.

– Грибы, салат и брынза, вкусно, –причмокнул Кирюшка, – вмиг смолотили.

– А котлеты?

– Собакам отдали, – вздохнулаИриша, – просто поперек горла «Богатырские» встали.

– Редкая гадость, – ухмыльнуласьЛиза.

– Их даже Ада жрать не стала, –пояснил Кирюшка.

Я глянула в красные мисочки и обнаружила в нихнечто темно-коричневое, по виду сильно смахивающее на кусок глинозема.

Да уж, если Ада не стала есть котлетки,следовательно, они на редкость противные. Наши мопсихи очень прожорливы. Едуони могут поглощать безостановочно и в любых количествах. Каша, творог, овощи,рыба, мясо, суп и вермишель – все исчезает в их маленьких, похожих начемоданы пастях. Правда, Мулечка не употребляет трех вещей – лука, чеснокаи лимонов. Ада менее разборчива, ей не нравится лишь один лимон. Головкучеснока она срубает с радостным урчанием и потом носится по дому, распространяямиазмы. Вообще, в кинологической литературе указывают, что собаки не выносятаромата цитрусовых. Все спреи под названием «Анти-дог», призванные отпугнутьдомашних животных от вашего любимого дивана, созданы на базе запаха мандаринаили апельсина. Наши же псы, если зазеваться, слопают эти фрукты с кожурой, небрезгуют и грейпфрутом, а вот лимон заставляет их чихать.

– Адуся, – засюсюкала я, –Адочка, лапочка, съешь котлетку…

Но мопсиха брезгливо понюхала угощение и, парураз вильнув жирным, свернутым в бублик хвостом, отвернулась. Весь ее видговорил: «Уж извини, хозяйка, но даже ради тебя не могу».

– Вот видишь, – радостно сказалаИриша, – а бедные дети целую неделю ели, только сегодня сломались.

– Мы у тебя менее капризные, чемсобаки, – вздохнула Лиза.

– Вы золотые, потрясающие дети, лучшие насвете!

– Да, – без ложной скромностисогласились хором все трое, – ты права, это именно так.

Гостиница «Морская» выгляделанепрезентабельно. Внешне она сильно смахивала на муниципальный детский сад.Я сначала подумала, что в двухэтажном здании из светлых блоков помещаетсядошкольное учреждение, и пробежала по переулку вперед. Пришлось возвращаться, итолько тогда глаза наткнулись на небольшую вывеску, вернее, табличку у входа.

Внутреннее убранство гостиницы заставлялодумать, что, распахнув дверь и войдя в холл, вы случайно провалились в дыру вовремени и оказались в провинциальном Доме колхозника середины семидесятыхгодов.

Не слишком просторный холл был заставленкреслами с гобеленовой обивкой, на низких журнальных столиках лежалипотрепанные журналы, а на окнах красовались темно-красные бархатные портьеры скаймой из круглых бомбошек. Точь-в-точь такие висели у меня в школе, и, когданас загоняли в актовый зал, чтобы дети послушали выступление чтеца или лектора,я всегда старалась устроиться у подоконника и начинала потрошить бомбошки,умирая от скуки. Вот уж не думала, что подобные портьеры где-то еще живы.

Словно из прежних времен выпала и дежурная.Большая, даже монументальная тетка с волосами цвета сливочного масла. Губы дамыпламенели, а на веках синел толстый слой теней. Я давно не встречала такихэкземпляров. Да и произнесла тетка совершенно невероятную для третьеготысячелетия фразу:

– Вам кого, гражданочка? У насведомственная гостиница.

– Где я могу найти директора?

– По какому вопросу? – не сдавалапозиции дежурная.

– Скажите, корреспондент пришла, изжурнала «Отдых».

– Идите, душенька, прямо, комнатадвадцать два, – сразу стала ласковой только что суровая и неприступнаятетка.

Я потопала по длинному коридору, застеленномукрасной ковровой дорожкой.

Не успела я приоткрыть дверь, как хозяингостиницы, очевидно, предупрежденный звонком дежурной, радостно поднялся мненавстречу.

– Очень, просто очень приятно. Честноговоря, нас нечасто балуют корреспонденты. Ну, давайте знакомиться, Петр.А вас как величать?

– Евлампия, – пробормотала я.

Дождавшись, пока вихрь восторгов по поводу«удивительного, старинного имени» утихнет, я принялась за дело:

– Наш журнал решил познакомить читателейс московскими отелями. Но мы задумали пойти по непроторенной дорожке. Что толкуписать об «Интуристе», «Метрополе» и «России»… Все про них все знают, да идороги они для простого человека… Но ведь в столице еще много разных мест,милых, небольших гостиниц, вот ваша, например! Правда, портье сказала, вродеона ведомственная.

Петр засмеялся.

– Аду Марковну иногда заносит, она здесьвсю жизнь работает и частенько забывает, что сейчас уже двухтысячный. Да, донекоторого времени мы и впрямь принадлежали Министерству рыбного хозяйства.

– Кому? – удивилась я. –Я думала, какому-нибудь управлению гостиниц.

– В свое время, – пояснилдиректор, – почти все министерства в обязательном порядке имели гостиницы.Со всех концов СССР в столицу приезжали командированные. Жить в каком-нибудь«Пекине» или «Ленинградской» они не могли. Дорого, расход на такой отель ниодна бухгалтерия не оплатит, да еще и мест в этих гостиницах никогда не было…

А в ведомственных с дорогой душой встречали,но только своих. Правда, мог позвонить директор из какого-нибудь «Угольщика» ипопросить:

– Петюха, пригрей моих ненадолго, подзавязку заполнился.