нас слышал. Но он не слышит. Вова так визжит в воде, что даже Борода на складе сделал радио погромче.

«Не бывает таких», – решила Нонна Михайловна, но тут же захотела себе такого же. «Ну а что бы ты выбрала, – спросил Леха, – специалиста такого или карпов?» «А и то и то нельзя?» – «Нет». «Жаль», – сказала Нонна Михайловна и выбрала специалиста. «Ну тогда царевна эта – я», – ответил Леха и перешел работать в «Гудрон». К тому же «Приозерный» все равно закрывался на ремонт.

А в «Гудроне» уже с самим Лехой произошло чудо. Доказательство этому всегда лежало у него в верхнем ящике прикроватной тумбочки – фотография маленькой девочки Алисы, его дочки, которая пришла в этот мир из страны чудес, где растет волшебное Дерево любви, цветут вьюны-предсказатели и говорят человеческими голосами гитары-изменщицы.

Что там произошло восемь лет назад и почему Леху, которого любили все, не полюбила одна-единственная, не знала даже Галя, но девочка, веселая, с синими, как у Лехи, глазами, жила и радовалась, хотя ни разу в своей жизни не была в волшебной стране, из которой пришла в этот мир.

На фотографии она обнимала собаку – огромную овчарку, Лехину. Он и собак любил. Постойте, кажется, над его лысой головой засветился нимб? А нет, это солнечные лучи, проходя сквозь окна бассейна, отражаются от воды и разбегаются теплыми зайчиками по кафельным стенам, которые мы подпираем, наблюдая за тем, как плещутся в родниковой, пахнущей хлоркой воде наши дети. Один из таких зайчиков присел в аккурат на Лехин плафон.

– Жили-были великаны, – говорил Леха, поднимая огромные руки, – они могли только вдыхать. А еще были карлики, – он садился на корточки и продолжал: – Они могли только выдыхать. Сейчас мы побудем и теми и другими.

– Не буду я никаким карликом, – волновался Женька. – Ты же говорил, что мы будем только говорящими буями?

– Да будешь ты говорящим буем, раз так хочешь. Только шапочку резиновую надень. Так и на буй будешь больше похож, и если поскользнешься и грохнешься головой об пол, то очень удобно: мозги в шапочке останутся, и подметать не надо.

Но такого не случится. Разве может что-то пойти не так, когда Леха за главного? Может.

– Леш, где ты работаешь? – спросила я, пока Вова нырнул и эхо общего гула перестало быть таким громким. – Детским тренером? Учителем физкультуры?

Леха нагнулся, поднял с бортика вылетевшие из воды очки и закинул их обратно.

– Пиццерия у меня своя. А здесь я в отпуске. Отдыхаю.

Не бывает людей с нимбами. Это сказки. И пусть восемнадцатилетняя Лехина душа требовала совершенно иного, но для того, чтобы девочка с фотографии так широко улыбалась, ему нужна была работа с хорошим доходом. «А и то и то нельзя?» – «Пока нет». – «Жаль».

Я отжала чей-то ярко-розовый купальник в раковину и перебросила его через веревку.

– Это нормально, – сказала Анька, принимая из Валеркиных рук мокрые плавки. – Можно подумать, на этом жизнь закончилась. Не забывай, сколько ему лет. Леха свое отпионерил еще в «Приозерном» – на всю жизнь воспоминаний хватит.

– Возможно, и так. Я бы тоже удивилась, если бы он пионерил всю оставшуюся жизнь. Но Леха и пиццерия? Да лучше бы меня током долбануло.

Анька взяла у Вовы плавки и повесила их рядом с розовым купальником.

– Тогда уж лучше Женьку. Я, конечно, понимаю: аромат мыла и все такое. Но у нас этот аромат будет свой, не такой, как у Лехи. Посмотри, как замечательно мы здесь устроились.

Устроились мы в туалете для мальчиков. От ржавого стояка до вентиляционной решетки над дверью Сережа протянул веревку, на которой можно было развесить мокрые купальники и плавки, чем все и занимались, а еще здесь было самое прохладное место в корпусе. День выдался жарким, так что это оказалось кстати.

Но Женька и здесь умудрился отличиться. Досадный случай на станции метро «Первомайская», возле которой находился бассейн, оставил в его сознании неизгладимый след в виде симптомов гидрофобии. Гидрофобия почему-то никак не влияла на продолжительность принятия Женькой вечерних ванн, из-за чего Сережа был вынужден ходить в наш с Анькой душ, но других источников воды Женька панически боялся.

На этот раз таким источником стали Валеркины плавки, которые Анька, увлеченная рассуждениями о Лехиной пионерской юности, забыла отжать и мокрыми повесила на веревку прямо над Женькиной головой. Через некоторое время вся вода с них собралась в области резинки и по завязкам тонкой струйкой потекла прямо Женьке за шиворот.

От неожиданности Женька взвизгнул и посмотрел наверх, чтобы отыскать источник воды, который в ту же секунду ему на лицо и свалился.

– Чьи плавки с курицами?! – спросил он, держа двумя пальцами плавки и изо всех выгибая спину.

«Какие же это курицы? В школе надо было учиться», – сказал бы на это Вова, если бы плавки были его. «Полвторого», – ответил бы Маленький Дима, потому что не расслышал вопроса, играя в «змейку». Но плавки были Валеркины, и нарисованы на них были птеродактили. А сам Валерка стоял возле раковины с кувшином в руках, потому что приближался тихий час и настало время водных процедур.

– Главное «нельзя», – прошептала Анька и замахала руками на Женьку, чтобы тот скрылся куда-нибудь из этого туалета.

– Чего? – не понял тот.

Следующие пять минут Женька простоял на коленях на кафельном полу и, закрывая голову руками, звал Иисуса, который, судя по Женькиной позе, должен был явиться к нему на помощь прямо из слива.

Вообще-то Валерка знал, что поливать вожатых из кувшина нельзя. За это можно было остаться без бассейна или простоять весь тихий час в коридоре. Но что это в сравнении с тем, что теперь у него до конца смены будут плавки с курицами?

На оглушительный визг в туалет сначала сбежались девочки, потом все оставшиеся мальчики, а последним прибежал Сережа, который уже почти уложил их спать.

По стечению обстоятельств в это же время, оставив нудящую Маринку за главную, из второго корпуса вышел Сашка и направился к нам, чтобы выяснить, почему после того, как пятый и шестой отряды посетили бассейн, родниковая вода в нем изменила вкус и по химическому составу приблизилась к морской.

Поднявшись на второй этаж и определив по звуку, где именно происходит подготовка к тихому часу, он распахнул дверь в туалет и сразу же оказался по щиколотку в воде, которая бурным потоком понеслась к лестнице.

– Итить! Этот еще сухой! – крикнул Валерка и окатил Сашку из ведра.

– Хоть бы тряпку половую вытащили, – сказал Сашка, снимая намотавшиеся на