— Я ее поздравлю. Вернусь в Москву и пришлю подарок.

— Ты думаешь, этого достаточно?

— Настя, я не поддерживаю с ними никаких отношений. Не могу.Не хочу.

— Когда ты захочешь, может быть, будет уже поздно.

— Вероятно. Или я не захочу. Ты так и будешь сидеть с ведромили можно его унести?

Она сунула ему ведро, и он вышел на балкон.

Капли гулко шлепались на крашеные доски, одна попала Кириллуна спину, и он поежился. Сад как будто вздыхал, и было совсем тепло. Утромопять придет жара. Листья легко прошелестели, и Кирилл, задрав голову,посмотрел на верхушки деревьев. Они стояли неподвижно и казались темнее темногонеба.

Ветер?

Снова зашелестело, и он вдруг быстро присел, оказавшись зарешеткой балкона.

Внизу по дорожке кто-то шел. Сквозь листву было нерассмотреть — кто, но Кирилл слышал шаги и слышал, как падали капли спотревоженной старой сирени.

— Ты что? — шепотом спросила Настя у него за спиной.

Он приложил палец к губам:

— Там кто-то есть. Внизу. Я слышу.

— Кто-то забрался в сад? Кирилл покачал головой:

— Не знаю. Сейчас посмотрю. Сядь на кровать и сиди тихо.

Прошелестело уже довольно далеко, и Кирилл понял, что нужноторопиться.

Он перепрыгнул через решетку, повис, перехватил руками занижнюю перекладину балкона, качнулся раз, другой и спрыгнул в траву. Ему нехотелось, чтобы утром на песке отпечатались две его босые ступни, как буква«аз» в книге первопечатника Ивана Федорова.

Человек ушел в глубину сада, к старой калитке, котораявыходила в душные густые кусты, продолжение какого-то парка. Ею редкопользовались. Муся на своем велосипеде предпочитала делать круг, чтобы заехатьв ворота.

Кто мог среди ночи забраться в сад? Воры? Даже ворам вряд либы хватило ума тащиться грабить дом, полный народа. А что можно украсть изсада? Лопату? Не слишком гнилое бревно, которое Кирилл собирался найти, да таки не нашел?

В траве стояли лужи, которые чавкали под ногами, и Кириллстал пробираться осторожней. Он ничего не видел, кроме темных веток, и ничегоне слышал, только капли глухо падали в мокрую траву.

Куда ушел человек?

Впереди что-то хрустнуло, и Кирилл замер.

Человек не ушел. Он был впереди и, очевидно, тожеостановился, прислушиваясь.

Кирилл не шевелился. В верхушках деревьев по-ночномутревожно прошелестело, и его с ног до головы обдало холодными каплями. Онсмахнул воду с лица и снова замер.

Ничего.

Кирилл оглянулся на темный дом, почти не видный задеревьями. Света нигде не было, и отсюда невозможно было разобрать, открыта илизакрыта дверь, выходящая на садовое крыльцо.

Шаги раздались снова, гораздо отчетливее, чем раньше,очевидно, человек решил, что отошел уже достаточно далеко и теперь вбезопасности. Кирилл тоже двинулся вперед, наступил на какую-то палку и чуть невзвыл от боли.

Впереди за кустами мелькнуло желтое пятно света. Мелькнуло ипропало, выхватив из темноты черную плотную густоту веток и листьев, за которойсидел Кирилл.

Быть партизаном оказалось непросто.

Свет опять мелькнул, и Кирилл стал пробираться поближе,чтобы хоть что-нибудь рассмотреть.

Послышались приглушенные голоса и еще один странный звук,который Кирилл не смог разобрать. Голосов тоже было не разобрать. Говорилидвое, но кто?

Пролетел ветер, обдав его водой с ног до головы, но в этомветре послышалось еще что-то, заставившее его оглянуться. Дом почти скрылся задеревьями. Только крыша серебрилась под редкими звездами.

Где-то там, в глубине этого дома Настя сидит на своейогромной кровати и напряженно, до звона в ушах слушает тишину.

Что в ней происходит, в этой тишине?

Кирилл подобрался еще поближе, хотя так и не видел к кому.Голоса звучали отчетливей, но слов он расслышать не мог. Ему показалось только,что один голос несколько раз произнес что-то вроде «в последний раз».

И вдруг все смолкло. Мелькнул быстрый желтый свет.

Кирилл стал осторожно раздвигать ветки, но ничего не увидел,кроме черных кустов и отвесной стены деревьев с той стороны сада.

Над головой у него как будто что-то коротко свистнуло, и отудара в затылок он уткнулся лицом в черную траву, мельком удивившись, почемуэто вдруг трава со всей силы бросилась ему в лицо.

* * *

Он пришел в себя довольно быстро и несколько секунд пыталсясообразить, что произошло.

Его стукнули по голове, вот что.

Он все прекрасно помнил: свою игру в партизан, мелькающийсвет, шелест в кустах и темную громаду дома за спиной.

А потом он получил по голове. Идиот.

Он осторожно сел, проверяя себя на целость и сохранность. Полицу что-то текло, он потрогал ладонью, пытаясь определить, кровь или грязь. Взатылке было тяжело, и казалось, что в голову напихали чего-то лишнего.

Вот вам и гениальный сыщик. Мало того, что он позволилкому-то стукнуть себя по голове, он еще обнаружил перед неведомым противникомсвои интересы. Он так ничего и не узнал, зато противник теперь определенно вкурсе, что Настин ухажер за ним следит.

Он испортил все, что только можно было испортить.

Кирилл встал на четвереньки и выбрался из кустов, незаботясь больше ни о какой конспирации. Даже если за ним кто-то наблюдает, этоничего не изменит.

Если только он не должен умереть прямо на садовой дорожке.

Умирать Кириллу Костромину не хотелось.

Стараясь не оглядываться и не бежать, он дошел до дома иподнялся на садовое крыльцо. Дверь была заперта. Значит, тот человек ужевернулся в дом. Или вообще вышел не из дома.

Кирилл запрокинул голову и посмотрел на Настин балкон.Балкон был в неизмеримой дали, и он не представлял себе, как на него залезть.

Очевидно, удар по голове был довольно сильным.

Кирилл забрался на шаткие перильца крыльца и постоял,балансируя и отчаянно пытаясь не свалиться. Потом, придерживаясь рукой застену, дотянулся до нижней перекладины балкона и повис на ней, болтая ногами.