Дрель опять заработала, и он сильно вздрогнул.

В нагрудном кармане рубахи, которую он так и не снял, звонилмобильный телефон. Звонил и заходился припадочной дрожью. В инструкции этоназывалось «режим вибрации».

Кирилл схватился за карман и, путаясь непослушными пальцами,с трудом вытащил трубку.

— Выключи будильник, — пробормотала Настя, — надоел.

— Алло, — сказал Кирилл, — алло!

— Кира, добрый вечер, — заговорили в трубке бодро, — этомама.

— Мама? — переспросил Кирилл, наскоро приспосабливая губы кпроизнесению звуков.

— Мама. Где ты находишься?

— Я нахожусь в кровати, — сказал Кирилл, отчаянно пытаясьсообразить, что происходит, — я в ней сплю.

— Спишь?! — изумились в трубке, как будто он сказал, чтопляшет голым на крыше небоскреба на Пятой авеню. — Как спишь?!

— Мама, что случилось? — Сквозь легкие и скользкиеалкогольные тени в голове вдруг пробилось сознание, что ему звонит его мать, авремя два часа ночи. — Мама!

— Мама пришла? — сонно спросила рядом Настя и натянула наголову одеяло.

— Кира, как ты можешь спать?! — воскликнула мать, и Кириллпонял, что опять ничего не понял.

Алкогольные тени стали пугающе быстро таять. Под нимиоказались зазубренные горные пики, на которые он стремительно падал.

— Мама, что происходит? Что случилось?

— Ты что, не знал, что Зинаида должна сегодня родить?!

Какая Зинаида? Кого родить?

Со всего размаху он врезался черепом в горные пики, по всейголове разлетелись каменные осколки, но он стал соображать.

Зинаидой звали одну из сестер. Он понятия не имел, когда онадолжна родить.

— Мама, у вас проблемы? Почему ты звонишь ночью?

— Зинуша родила мальчика, — сообщила мать гордо, — у насродился первый внук. Мы ждали, что ты приедешь.

— Куда приеду? — Он сел в постели, придерживая голову рукой,чтобы не отвалилась. Камни громыхали и перекатывались внутри. — Зачем приеду?

— Поздравить Зинушу и Виктора, разумеется. Не мог же ты ивправду забыть, что твоя сестра должна родить.

Ни о чем он не забыл. Он просто этого не знал.

— Приезжай, Кира, — добрым голосом говорила в трубке мать, —вся наша семья соберется. Все наши дети. Приезжай, сынок. Отец не возражает.

— Мам, все в порядке? — спросил Кирилл еще раз. Он так и непонял, зачем она звонит.

— Да-да, все отлично. Она родила, мальчик — богатырь. Четырекилограмма. Я уже всем позвонила, и все обещали утром приехать. Так что мы тебяждем.

— Мам, я в отпуске, — пробормотал он, — далеко. Я не приеду.Ты… поздравляй ее от меня. И этого… как его… Виктора. Когда вернусь в Москву, яим пришлю подарок. Хорошо?

— Что — хорошо?! — переспросила мать, переходя в обычную дляих разговоров друг с другом тональность. — Что хорошо, Кира? Это же твоясестра, и она только что родила! Вся семья собирается вместе, а ты говоришь прокакой-то подарок!

— Мама, я не в Москве. Я говорил тебе, что уезжаю в отпуск.Ты что? Забыла?

— Я тебе не поверила, — сказала мать совершенно серьезно. —Как ты мог уехать, если знал, что Зинуша должна родить?

— Но ведь это не я должен был родить!! — завопил Кирилл. —Два часа ночи, мама! Я сплю! Я выпил и сплю! Ты меня не слышишь?

— Ты пьян, — констатировала мать, — вот оно в чем дело. Тыпьян.

— Я был пьян, и мне было хорошо, — пробормотал Кирилл. Ворту было сухо. Так сухо, что казалось, сейчас лопнет кожа на небе. — Все, мам.Спокойной ночи. Если надо, я завтра могу ей позвонить. Поздравить.

— Куда позвонить? Она в больнице.

— Ну, когда выйдет из больницы. Все, да?

— Теперь ты стал пить, — произнесла мать тоном епископавремен святой инквизиции, обвиняющего очередную ведьму, — все к этому шло.Сначала деньги, потом заграница, теперь алкоголизм. Сына мы потеряли.

— Ну и бог с ним, с сыном, — проскулил Кирилл.

— Кира, ты должен бросить пить. Ты себя окончательнопогубишь. Ты должен бросить пить, отказаться от своих денег и зажить нормальнойчеловеческой жизнью. Ты гибнешь, Кира. Господи, все мои дети вырослинормальными людьми, и только ты один нас предал! Ты продал все идеалы заденьги, Кира, и теперь поплатишься. Ты еще горько пожалеешь, что не слушал нас,а мы…

— Мам, я не могу тебя слушать. Я спать хочу.

— Немедленно приезжай! — выкрикнула мать. — Приезжай илисчитай, что у тебя нет семьи, а мы будем считать, что у нас нет сына! В концеконцов нам нужно объясниться. Ты должен пообещать, что не сделаешь деньги цельюсвоей жизни. Ты должен пообещать, что сменишь работу. Ты должен понять, чтоесть вещи, куда более важные, чем материальная выгода.

— Мама, я все продал и всех предал. Последняя машина,которую я купил, стоит тридцать тысяч долларов. Следующую я куплю за пятьдесят,а потом за сто. Потому что это моя жизнь, мама! Потому что я уже пожил вашей, ия ее ненавижу! Не-на-ви-жу!!! Я вкалываю как бешеный с утра до ночи, а вы всесидите в помойке и толкуете друг другу, что деньги для вас не главное! Они неглавное, когда они есть, мама! Вот для меня они почти уже не главное. Я могужить как хочу, потому что для меня они много лет были главным! Они мне снилисьво сне — целые горы денег, и я хотел их больше всего на свете. И мне наплевать,что именно вы с отцом об этом думаете! И мне наплевать, если это неукладывается в ваше представление о порядочности!

— У меня больше нет сына по имени Кирилл, — сказала матьчетко и ясно, — можешь забыть наш телефон и адрес.

— Пока, — попрощался Кирилл.

Нужно было срочно выпить воды, чтобы горячие камни непрожгли дыру в костях и не вывалились из головы на пол.

Откинув штору, он вышел на балкон, где стояли цветочныегоршки и маленькое жестяное ведерце с грибом на голубой эмали. Дождь налил введерце воды, и Кирилл долго пил ее, отплевываясь от плавающих цветочныхлепестков. Вода пролилась на грудь и живот, и ему полегчало.

— Что случилось? — спросила Настя, когда он шагнул вкомнату. — Почему ты орал?

— Моя сестра родила мальчика, — буркнул он, — я еепоздравлял.

— Это она звонила?