Он помолчал, перевел дыхание, бросил взгляд на Илюшина. Тотполулежал в кресле, сцепив пальцы и с интересом глядя на напарника, и Бабкинпродолжил:

– Логично предположить, что один из сообщников – кто-то изкруга близких Силотскому людей, которые знали о том, что он затеял расследованиес нашей помощью. Этот человек знаком с Качковым, и нашел в его лице идеальныйинструмент для осуществления своих планов, потому что Дмитрий Арсеньевич,ослепленный собственным благодеянием, как ты выразился, ему полностью доверял.Наша с тобой задача – найти этого человека. Здесь я вижу два варианта: первый –это один из конкурентов Силотского, второй – это один из очень близких емулюдей. Из нашей троицы – Крапивина, Ольги и Швейцмана – мотива нет только уКрапивина, поскольку не имеется ни одного свидетельства, что он хотел бы купитьбизнес Силотского. Он вообще не бизнесмен. Зато такой мотив есть у Швейцарца.Но еще более вероятной кандидатурой мне кажется Ольга, которая сейчас играетроль безутешной вдовы, но после того, как дело закроют – помяни моеслово! – уедет из страны. Со смертью мужа ей перепало не самое маленькоенаследство, а Владимир Качков держит припрятанными в далеком заграничном банкепару миллионов долларов, украденных им из «Брони».

– Она показалась тебе искренне любящей мужа, – повторилИлюшин слова, сказанные им же несколько дней назад.

– Она всегда была неплохой актрисой!

Сергей сел в кресло напротив Макара, наклонился к нему.

– И что же мы делаем, вместо того, чтобы заниматься этойверсией? Мы раскапываем всю эту историю с погибшим Николаем Чешкиным, тыбеседуешь с его семьей, зачем-то специально едешь к ним домой, чтобы прочитатьдовольно бессмысленный текст, написанный им перед смертью...

– Он вовсе не бессмысленный, – возразил Илюшин.

– Хорошо, пусть будет осмысленный. Но зачем, объясни мне?!Ради чего?! Если у нас есть версия, то почему мы не работаем по ней?

Макар положил лист себе на колени и прикрыл глаза,откинувшись на спинку кресла.

– О рабочей версии говоришь ты, – неторопливо сказалон. – Ты ее для себя определил и теперь ищешь ей подтверждения. Чтокасается меня, то я такой версии не имею вовсе, потому что мне кажется глупымзагонять себя в рамки неких представлений, которые в итоге могут оказатьсявесьма далеки от истины. Ты полагаешь, что идешь по тропинке в лесу; вдействительности ты точно так же, как и я, шатаешься между деревьев, но разницамежду нами состоит в том, что я это понимаю, а ты – нет.

Сергей хотел что-то возразить, но Илюшин продолжал:

– Твоя проблема в том, что тебе требуется постоянное действие.Ты спрашиваешь: почему мы не ищем связь между Ольгой и Качковым? Но ты не хужеменя знаешь: если между ними есть эта связь, ее вычислят.Следственно-оперативная группа работает по той же схеме, что и ты, и навернякаодной из их рабочих версий будет та, которую ты мне озвучил, и что это значит?

Он открыл глаза и ответил сам себе, не дожидаясь ответа отмолчавшего Бабкина.

– Это значит, что за ними будет установлено наблюдение, ихтелефоны поставлены на прослушивание, люди, с которыми они общаются, будутопрошены, подняты все телефонные переговоры за последние полгода, отслежено ихфинансовое состояние – то есть сделано все то, чем предлагаешь нам заняться ты,только они это сделают на более профессиональном уровне. Потому что силы двухлюдей не могут сравниться с возможностями следственной группы, и ты об этомзнаешь. А самое главное – незачем их сравнивать!

Он откашлялся, встал, вышел из комнаты и спустя короткоевремя вернулся с шарфом, обмотанным два раза вокруг шеи. Бабкин поймал себя натом, что с шарфом Илюшин стал выглядеть для него привычнее, чем без оного, иусмехнулся.

– Так вот, – хрипловатым голосом сказал Макар, сновасадясь в кресло, – я говорю тебе о том, что если связь, в которой ты такуверен, есть, то ее вычислят и без нас.

– И что же, на этом основании ты предлагаешь нам сидеть,сложа руки?

– На этом основании, друг мой, я предлагаю искать те связи,которых нет.

– В каком смысле? – опешил Бабкин, не всегда готовый кстранным поворотам мысли Илюшина. – Что значит – «которых нет?»

– Нам нужно искать связи, о которых не так просто узнать,прослушав телефонные переговоры. О которых тебе вряд ли сообщат свидетели иничего не скажет слежка. В этом деле, поверь мне, все строится именно на них, авовсе не на том, что на виду. Они выплывают одна за другой, и наша с тобойзадача – выловить их, как рыбу сетью.

– И ты хочешь сказать, – нахмурился Бабкин, – чточасть связей такого рода мы уже выловили?

Макар кивнул.

– Какие же, например?

– Например, любовь Полины Чешкиной к Денису Крапивину.

– Что?!

Глядя на изумленное и недоверчивое лицо друга, Макарусмехнулся.

– Не может такого быть, – протянул Сергей, вспоминаячерноволосую девушку в ярко-синем свитере и суховатого бледногоменеджера. – Ты видел ее? А его? Он – сухарь, клерк, похожий на зомби, аона – художница, творческий человек!

– Ничего ты не понимаешь в творческих людях, –снисходительно отозвался Илюшин. – Ты полагаешь, что творческие девушкидолжны влюбляться в таких же творческих юношей, рисующих улыбчивые облака иобращающих мало внимания на свою одежду? Уверяю тебя, у внучки ВладиславаЗахаровича достаточно здравого смысла, чтобы не следовать этому. Кстати, раз ужмы заговорили о Полине Чешкиной, должен тебе сказать, что ты кое-чтонедооцениваешь.

– Чего же?

– Роль Дениса Крапивина в этом деле.

Полина вышла из школы, пересекла двор по дорожке междуголыми деревьями, которые уже через месяц должны зазеленеть, остановилась возлемашины, ища ключи в своей объемной сумке. Она любила просторные сумки-торбы, ноу них имелся один большой недостаток: Полина вечно теряла в них разныепредметы, от ключей до книжек. Сегодня ребята в кружке, где она вела занятия,иллюстрировали японскую сказку о черепахе и обезьяне, и двенадцать их работлежали в сумке между листами толстой книги – чтобы не помялись. Но ключи...найти ключи от машины между блокнотом, бутылочкой с водой, телефоном и прочимиполезными и бесполезными вещами оказалось совершенно невозможно.

– Опять ключи ищешь?

Она замерла над сумкой лишь на секунду, а затем сновапринялась шарить в ней рукой, но теперь без всякого смысла, чтобы изобразитьвидимость действий. Рассердившись на себя за глупое притворство, Полинаобернулась к Денису, оставив сумку в покое.

– Между книгой и ближней стенкой сумки, – скучнымголосом сказал он.

– Что?

– Ключи, которые ты ищешь. Они всегда у тебя там, когда тывозишь с собой книгу.