– Хорошо. Как я понял, другая ставка – моя жизнь?

– Вот именно, мой дорогой капитан! Ну что, по рукам и начали?

– Постой, не гони. А Флоран как же? Он тоже участник нашего пари?

– Увы, нет! Пари касается только нас двоих, – спокойно ответил Анжели. – Так мне что, говорить, где девочка?

– Говори, – глухо ответил капитан. – Только учти, месье, не пытайся заговорить мне зубы! Я убью тебя сразу, если заподозрю подвох!

– Подвох – это удел черни, а не дворян, – противно хохотнул Анжели. – Итак, слушайте. Девочка в надёжных и заботливых руках, месье Барков, – начал Анжели. – И вам никогда не найти её! Я приберёг её так, на всякий случай. Судьба моя такова, что приходится балансировать между жизнью и смертью. А хороший игрок всегда припасает напоследок что-то вроде чёрного хода для возможного отступления.

– Ты хочешь сказать – бегства? – не удержался от реплики капитан.

– Называйте как хотите, месье Барков. Смысл от этого не меняется. Так вот, я спрятал девочку далеко и надёжно для того, чтобы спасти свою жизнь, если будет в том необходимость. Граф Артемьев – человек весьма влиятельный, не правда ли? И он вытащит меня из-под топора или петли в обмен за свою дочурку!

– И это всё, что ты хотел мне сказать? – спросил капитан полным угрозы голосом.

– Нет, что вы, месье Барков! – усмехнулся Анжели. – Я ещё не сказал того, что для графа мною подготовлена маленькая месть. Его сиятельство Александр Прокофьевич не сможет убить меня, даже окажись я теперь не в ваших, а в его руках! Не сможете этого сделать и вы, месье. Всему причина, конечно же, Машенька! Её нет рядом, но она мой надёжный щит от ваших посягательств. С моей смертью оборвётся та жалкая ниточка, которая может привести вас к девочке! Гениально! Не правда ли?

– Подонок, – прошептал в отчаянии капитан, но француз его услышал.

– Я рад, что оценён вами по достоинству, месье! – воскликнул он, не боясь быть убитым капитаном или привлечь чьё-то внимание. – И это ещё не всё, поверьте мне! Если я выживу и покину вашу убогую страну, граф никогда не узнает, где его дочь. Он никогда больше не увидит её. Вот в этом кроется смысл моей «маленькой мести». Благородная девочка вырастет простой казачкой, выйдет замуж за простого мужлана и нарожает ему детей! А потом её удел – стирать грязные портки мужа, доить коров и получать в благодарность взбучки и зуботычины! Что скажете на это, месье Барков? Игра продолжается?

– А сейчас ты жаждешь насладиться моей смертью, подлец? – прохрипел взволнованно Барков, выходя из-за повозки. – Но ты не учёл одной вещи. Раз мне всё равно предстоит умереть, так что меня удержит от наслаждения продырявить тебя?

Анжели рассмеялся.

– Премного благодарен за оказанную честь, месье. Но, к вашему сожалению, я подумал и об этом! Вот только скажите мне, для чего нужна моя смерть? Рядом со мной стоит месье Флоран. Он, дав графу слово вернуть дочь, обманул его! Он пытался убить и вас, безжалостно утопив в Яике?

– Т-ты что это?! – встрепенулся Флоран. – Ты… ты…

– Замолчите, месье, – грозно глянул на него Анжели. – Ты и меня предал, мразь, оставив заложником у графа. Так вот, месье Барков, меняю его жизнь за свою, а там…

С ловкостью кошки хитрый француз развернулся на месте и прикрылся от пули капитана телом своего соотечественника. Грянул выстрел. Флоран с пробитым сердцем закатил глаза и рухнул бы на землю, если его не удержал бы на весу всё тот же Анжели.

– Виват! – крикнул он. – Правосудие свершилось, а игра ещё не окончена! Теперь ваша очередь спасать свою жизнь, месье Барков! Берегите себя и прощайте. Знайте, что я не испытываю к вам ничего дурного, кроме сострадания, – Бог свидетель.

* * *

После того как прозвучал выстрел, Баркова точно пружиной подбросило. Он помчался в сторону от площади. Казаки, выхватив сабли, бросились за ним в погоню. Все они неслись как на пожар. А Анжели смотрел им вслед и гадко улыбался, наступив сапогом на грудь мёртвого Флорана.

Как ураган по степи, нёсся к околице Барков, где поджидал его оставленный им на случай бегства конь.

Тяжело дыша, весь красный, остановился он у берёзы, за ветку которой был привязан конь. В ушах гудело. Он весь дрожал, глаза его пылали. Из последних сил Барков сдёрнул с ветки узду и вставил ногу в стремя. Но один из преследователей как бешеный вцепился в его одежду, стараясь оттащить его от коня. Капитан озлобленно стряхнул его с себя так, что тот упал и покатился.

– Прочь от меня, сволочи чубатые! – крикнул он, выдёргивая из ножен саблю. – Как собак порублю, чалдоны ходячие!

Но было поздно. Казаки набросились на него, размахивая саблями. Завязалась жестокая схватка. Барков отбивался отчаянно. Особенно досталось тем казакам, которые набросились на него первыми. Им никак не удавалось одолеть капитана. Но долго так продолжаться не могло. Силы были неравны. Барков оступился и упал, но и лёжа продолжал отбиваться от огромного казака, уже наступившего ему на грудь коленом, по его разбитому лицу ручьём струилась кровь.

В это время откуда-то со стороны раздался полный злорадства голос:

– А ну хватит! Вяжите этого смутьяна!

Лежавший на земле капитан увидел остановившегося рядом Андрея Овчинникова. Внезапно закипевшая внутри злоба при виде врага удесятерила силы Баркова, которые, как он думал, уже иссякли. Ему удалось вывернуться из-под насевшего на него казака. Вскочив на ноги, он стал пробиваться к коню, размахивая кинжалом.

Но и эта отчаянная попытка освободиться не принесла успеха. Кто-то из казаков кинул аркан, и спустя пару минут Барков, связанный по рукам и ногам, лежал на земле в кругу весело хохочущих победителей.

Барков поник головой, из его груди вырвался стон: он надеялся, что истязательства на этом закончились, но…

– Только шевельнись, подлюга, забью до смерти! – пригрозил ему Овчинников и зачерпнул ковшом из ведра воду.

Капитан увидел, как в избу вошёл Анжели. Опять на него устремились его насмешливые глаза. Барков сидел посреди избы на скамейке, а француз стоял у двери, но капитан отчётливо разглядел, как побледнело лицо Анжели. Видимо, французу было неприятно видеть, как «высокопоставленный» казак избивает и мучает дворянина.

За дверью из сеней послышался топот сапог, звон шпор. Иван Зарубин-Чика и ещё два «полковника» вошли в избу. Высокий широкоплечий Чика в распахнутом полушубке казался великаном. Входя в избу, он нагнулся, а когда выпрямился, головой едва не коснулся потолка. Лицо «графа