В зале становилось все более шумно, охмелевшие гости то там,то здесь начинали орать песни, их одергивали, усаживали, снова пили, но Иггельдчувствовал, как приближается важный момент, как незаметно для других нарастаетнапряжение, наконец за столом князя начали подниматься гости, сам Брун встал и,тяжело ступая, поднялся на небольшой помост, за ним последовало с десятоксильнейших воинов, гордых и надменных от того, что их допустили сопровождатьвеликого князя, грозного полководца. Иггельд заметил с некоторым недоумением,что из этой свиты исчезла половина известных мужей, зато появились совсемновые – незнатные, безродные. Но лица их решительны, глаза сверкалиугрюмой отвагой, а ладони покоились на рукоятях мечей. Они бросали недоверчивыевзоры по сторонам, будто готовились спасать князя от посягательств на жизнь.

Чем-то они не понравились Иггельду, но тут же с раскаяниемподумал, что ведь и сам такой – нет за спиной знатного и могущественногорода, князь его возвысил и приблизил к себе за заслуги, а не за знатность рода.Ему нужны те, кто работает, воюет, сражается, а не кичится высоким положением изнатностью рода!

Князь стоял и мрачно озирал зал из-под насупленных бровей.Лицо оставалось смертельно бледным, даже восковым, как у покойника, толькопокрасневшие глаза горели, как угли, раздуваемые ветром. Он с усилиемвыпрямился во весь немалый рост, но Иггельду все равно казалось, что на плечахкнязя лежит незримая каменная плита, угнетая его, вжимая в землю, заставляясгибать плечи.

На мгновение крупное сильное лицо исказил страх, глазаиспуганно метнули взгляд по сторонам, но верная охрана смотрит преданно. Черезширокие окна, праздничные, не приспособленные для защиты, видно забитую народомплощадь. Там все стиснуто, стоит гомон, из задних рядов пытаются протиснутьсяближе к дворцу, но их не пускают передние, кричат, что все перескажут…

Взгляд Бруна скользнул по окну, лицо исказилось, нопревозмог себя, так показалось Иггельду, вскинул руку. И еще Иггельд с тревогойвидел, что могучая длань князя дрожит, а пальцы то сжимаются в кулак, то сусилием растопыриваются, становясь похожими на огромные когти.

– Дорогие мои! – сказал он мощным голосом. На мигпоперхнулся, закашлялся, в толпе тут же заговорили о недобромпредзнаменовании. – Дорогие мои!.. Сердце мое обливается кровью… Что ямогу сказать? Только что я принял тяжелое и очень нелегкое решение. Не все егоодобрят, но… прошу вас!.. не приказываю, а прошу: не спешите решать, судить,отвергать Сомневайтесь – да, проверяйте со всех сторон, но не отвергайтесразу, и вы увидите, что это единственно верное решение…

Его свита сгрудилась за спиной и по бокам, только со стороныглавного входа открыт, но военачальники зорко следили за каждым движениемберов, готовые укрыть князя собственными телами. Да и сам князь в кольчуге, какзаметил Иггельд с удивлением, словно ждет неприятностей.

Их взгляды встретились, Брун несколько мгновенийвсматривался в Иггельда, будто увидел что-то впервые и это очень непонравилось, затем медленно повернулся к дворецкому и сказал громко:

– Распахни двери на площадь! Там собрался народ, пустьслышат все. Нет у меня тайн от простого народа, на защиту которого мы всеподнимаемся!

Несколько человек ринулись к дверям. Широкие створкираспахнулись, в зал хлынул сухой прокаленный воздух, ворвались солнечные лучи,и вместе с ними донесся мощный рокот, напомнивший Иггельду полеты к морю, гдевот так же могуче и грозно шумит прибой. С его места виден маленький участокплощади, люди стоят тесно, видны только головы, все жадно смотрят в этусторону, при виде раскрывающихся дверей заорали восторженно.

Брун что-то сказал, поперхнулся, закашлялся. В толпезашикали друг на друга, страшась пропустить хоть слово. Наконец Брун совладал ссобой, заговорил сильным звучным голосом, немного хрипловатым, голосом полководца,привыкшего руководить большими массами разгоряченных боем людей:

– Друзья мои и братья мои!.. Сейчас мы все, отпростолюдина до самого знатного, – просто куявы!.. Наша страна в большойбеде, и все мы готовы если не отдать жизни за нее, то хотя бы пролить кровь ивытерпеть невзгоды. Но самый простой путь к спасению отчизны – не самыйлучший. Не подобает нам, мудрым куявам, вести себя и поступать подобно дикимартанам. Это они сломя голову ринулись бы навстречу противнику, где глупо ипо-дурацки гибли бы тысячами, но считали бы это подвигом и славной молодецкойсмертью!

В зале не двигались, лица всех обращены к князю, а тот ронялслова тяжело, веско, сам бледный и с горящими глазами. Военачальники вокругнего настороженно поглядывали по сторонам, руки на рукоятях мечей. В дверях и вокнах зачем-то появились лучники. Иггельд насторожился, тихонько поднялся иподошел к окну. Отсюда видно, как на площадь с обеих сторон дворца выдвинуласьтяжелая конница, что вчера так лихо проскакала перед дворцом, показав своюудаль и воинскую выучку. С другой стороны площади сразу из трех улочек началвыдвигаться другой конный полк, тоже тяжелый, на рослых конях, в толпе узнализнаменитое воинство Елинды, страшное в натиске, свирепое и несокрушимое.Командовал этими латными всадниками герой прошлых войн сам Елинда, его людиумели сражаться на коне и пешими, у них всегда лучшие доспехи и лучшие мечи, ав отряд принимают только самых отличившихся и умелых в бою.

Всадники придержали коней, все выстроились в шеренги,суровые и молчаливые. Сквозь прорези железных шлемов угрюмо поблескивали глаза.Над головами высились пики, этот вздыбленный, как щетина у разъяренного кабана,лес уходил за дворец. По этому лесу пик становилось видно, что Елинда вывелвсех своих людей или почти всех.

А в зале за спиной Иггельда слышался громкий и ясный голосБруна:

– Мы – куявы! Мы умеем побеждать .. мудро. И смалыми потерями. Даже с самыми малыми. Я принял решение., сразу скажу, онодалось мне нелегко, но это путь к победе по-куявски! Я заключил с вторгшимисяартанами соглашение.. Да, соглашение. Вся Нижняя Куявия, весь наш край,населенный дреглянами, силчами, бояртами, венями, тугенами и другими племенами,более мелкими, но от этого не менее уважаемыми, отныне свободна от нашествия.Мы даем право прохода артанам, но они обязуются не чинить разбоев, не обижатьмирных жителей, даже не затевать драк и ссор с жителями Нижней Куявии. С этогодня Нижняя Куявия – самостоятельное государство! Да, как сами артане ужедавно разделены на Малую и Большую Артании, как совсем недавно здесь былнезависимый Барбус… Я вынесу на ваше решение, не вернуться ли нам к прежнемунаименованию этой земли? Барбус существовал недолго, но успел прославить своеимя.. Мы, как барбусцы, а не куявы, будем вступать в договорные отношения как сАртанией или Славней, так и с Верхней Куявией…

Иггельд слушал, помертвев. Нижняя Куявия – это седьмаячасть всей Куявии. Это богатейшие земли, это густонаселенный край, леса, реки иозера, где вода выплескивается на берег от обилия рыбы, это ценные руды близповерхности земли, это черноземные поля, где почти не бывает засухи… Чтонадумал Брун, почему? Артанская конница пройдет Нижнюю Куявию без боев, безпрепятствий и появится под стенами стольного града?