В комнате воцарилось тягостное молчание. Ратша побагровел,силился что-то сказать, Иггельд предостерегающе сжал его колено. Ратша с шумомвыдохнул, поднялся. Все повернули головы, а Брун спросил резко:

– Не нравится наше вино?

– Не нравятся эти речи, – отрубил Ратша. Иггельдподнялся, сжал его плечи и потащил к выходу. Ратша сказал с болью: – Я невеликий военачальник и не могу одним взглядом охватить все нужды страны, но явижу… я вижу…

Брун стиснул челюсти, смотрел вслед тяжелым взглядом.Ничего, придет время, обоим припомнит эту выходку, когда вот так ушли, неспросили позволения, с его малого совета, куда он изволил допустить самых, какон считал, верных. И так их мало, очень мало. Очень осторожно он началподбирать ключи к тем, кто обладал какой-то силой, и к некоторым подобратьсумел. Но были и промахи. Неожиданное сопротивление оказал Мальвред, совсемстарик, давно уже не бравший в руки меч. Он обладал не столько воинским умениемили могуществом, но унаследовал огромное состояние, так вот везде говорят, чтоМальвред велел из всего золота и серебра чеканить монеты, сейчас набираетвойско, закупает оружие, доспехи и коней. Дошло до того, что он все ценныевещи, захваченные предками в прошлых войнах, велел продать и на вырученныеденьги закупает одежду для войска, шатры, повозки…

Брун, человек умный и до мозга костей куяв, подозревалхитрость: ни один куяв не пойдет на такие жертвы. Нет, за отчизну многие готовыидти в бой, проливать кровь, но чтобы распродавать богатства, что копилисьстолетиями, – это уже чересчур. Он долго пытался понять, что же задумалМальвред, слишком стар и умен вельможа, пока не дошли слухи, что славаМальвреда выросла до таких размеров, что уже затмевает героев прошлых войнГолотука, Войдака и Казидуба. И тогда князь решил, что раскусил Мальвреда.Раздав все накопленные им самим богатства и все сокровища предков, он завоевалтакую славу и уважение, что стал чуть ли не святым. Под его знамя началистекаться все, кто все еще надеялся остановить артан. По слухам, дажеотъявленные разбойники раскаивались, видя такое самопожертвование, приходили исклоняли головы, говоря: либо руби наши головы, либо прими в войско и дайумереть за отечество. Раздав золото, из которого можно бы сложить небольшойхолм, теперь он с легкостью может собрать целую гору из драгоценных камней изолота. Хитрый и умный ход прожженного вельможи, искушенного во всех тонкостях,прекрасно знающего, как управлять толпой, будь в ней простолюдины, беры иливысокорожденные!

Но дело сделано: под знамя Мальвреда стекались беры,вооруженные простолюдины, беглые каторжники, шли волхвы, колдуны, опытные воиныи совсем зеленые новички, тайком из войск Бруна уходили одиночки и целымиотрядами, были случаи, когда на сторону Мальвреда становились признанныевоеначальники и уводили с собой людей, но больше всего поразило Бруна и вверглов уныние, что двое из его родни, и даже сын Улнак, которым он верил как себе икоторых он посвятил в далеко идущие планы, отреклись от него и просилиМальвреда принять клятвы верности.

* * *

Иггельд вытащил Ратшу за двери, тот тряс головой и смотрелпо сторонам очумелыми глазами. Выпитое вино наконец-то ударило в голову, он тообмякал в руках Иггельда, то начинал орать и все порывался вернуться с оружиемв руках во дворец и плюнуть князю в морду. В предательскую морду, как онповторял все время.

– И что это нам даст? – спросил Иггельд горько.

– Да при чем тут даст! Он же гад…

– Уже вижу, – прервал Иггельд. – Пойдем,Черныш уже заждался. Вернемся в то место, где не предают.

Ратша не стал спрашивать, что это за место, угрюмо потащилсясзади. Они вышли за город, но в синем небе Иггельд не увидел знакомогокрестика, сердце тревожно екнуло. Ратша молча указал на заросший кустарником ибурьяном овражек, там что-то сопело и чавкало.

Черныш лежал на самом дне, притоптав траву и кусты, передним торчал кверху окровавленными ребрами коровий бок, но Черныш отвернулся идаже глаза прикрыл широкой лапой. На морде горькое выражение, что вот назловсем и умрет здесь, заморит себя голодом, чтобы все увидели и чтоб родительувидел, что нельзя его оставлять так надолго и что он – хороший ипослушный, не бросился искать его всюду, лежит вот и помирает от горького горя,вот уже совсем немного осталось до неминуемой смерти от недоедания и тоски…

Черныш не почуял их или сделал вид, что не почуял, пока незатрещали под ногами сухие веточки. Ратша поспешно отпрыгнул, а умирающийдракон одним гигантским прыжком, даже не распахивая крылья, оказался передИггельдом, завизжал, захрюкал, даже гугукнул, подражая филину, длинный горячийязык с чмоканьем проломился через защиту из выставленных навстречу рук и лизнулдолгожданного родителя в лицо.

– Я тебя тоже люблю, – ответил Иггельд счувством. – Только ты никогда не предашь, только в тебе уверен…

Ратша за спиной угрюмо буркнул:

– Тцары предают, князья предают, женщины предают,только меч не предаст… нет, даже меч может сломаться в бою, а нот твой драконне сломится, ты прав…

Иггельд обхватил Черныша за голову, поцеловал в теплыебархатные ноздри, в груди было горько, в горле стоял ком.

– Домой, Чернышик, – проговорил он тихо. –Здесь все предатели… Не верю я их высоким словам. Не верю! Летим к тем, кто непредаст.

Черныш с готовностью распластался по земле, прямо растекся,как студень, как блин, стараясь стать как можно ниже, чтобы папочке с другомпроще забраться ему на загривок.

* * *

Иггельд намеревался лететь прямо в свою Долину, но Ратша,протрезвев, завил, что они не дети, чтобы вот так сразу бросаться с плачемдомой, где уткнутся в мамину юбку. Да и нет мам, они сами теперь старшие, это кним приходят и тыкаются им в юбки, плачутся, спрашивают, что делать, иприходится решать, не сошлешься, что страшно, иначе судить и рядить охотновозьмутся другие, из тех умельцев, что топоры себе на ноги роняют.

Дважды садились на Черныше на обратном пути, искали тех, чтовсе-таки готов сражаться. На полдороге к горам догнал слух, что последнеенаспех собранное по приказу Тулея войско отказалось выступить навстречуартанам, требуют переговоров, желают сдаться на достойных условиях. Еще большепоразила его страшная новость, с удовольствием разнесенная артанами, что хорошообученное и прекрасно вооруженное войско Одера, опытного воителя и умелоговоеначальника, разбито и рассеяно впятеро меньшим войском артанскогопредводителя Щецина, Там тоже запылали пожары и мятежи, остатки рассеянноговойска, потерявшего веру, быстро превратились в шайки мародеров и разбойников,что нападали уже друг на друга, жгли и грабили всех и все подряд, распинали,вешали, топили в реках захваченных, даже если месяц тому вместе плечом к плечудвигались навстречу наступающим артанам.

Тулей, по слухам, укрывался в Родстане, другие утверждали,что он все еще в Куябе, а третьи заявляли с полной уверенностью, что Тулейвообще бросил Куявию на произвол судьбы, ведь казну вывез заранее, а сейчас сверными ему людьми уже пирует в Вантите…