Взгляды присутствующих посерьезнели, все смотрели поверхголовы Ратши в сторону входа. Там на пороге стоял немолодой уже человек вголубой одежде с цветами и знаками дома князя Бруна, Иггельд видел его мельком,когда их вели по княжеским палатам, запомнил только потому, что все привыкзапоминать, иначе бы не выжил, и сейчас сразу узнал, поднялся, устремив на неговзор. Человек кивнул, поклонился издали.

Ратша оглянулся, спросил сиплым голосом:

– Чего тебе?

– Князь просит к нему, – ответил посланец ровнымбесцветным голосом вышколенного слуги. – Нет, не вас. Только доблестногоИггельда.

Просит, мелькнуло ошеломленное в голове Иггельда, не велит.Чересчур высоко, даже страшновато. Он поднялся, чувствуя, как заныло подложечкой в предчувствии неприятностей…

– В полевой стан? – спросил он.

– Нет, – ответил посланец и сновапоклонился. – Князь все еще во дворце.

– Я переоденусь…

– Князю это неважно, – сказал посланец мягко, но снастойчивостью в голосе. – Вы не голый, уже хорошо.

Ратша хлопнул Иггельда по спине.

– Иди! Краше тебя нет воина во всем куявском войске!Какие еще переодевания? Сдурел?

Иггельд поежился, а Ратша проводил его долгим взглядом иподумал, что в самом деле этот молодой повелитель драконов блистает суровоймужской красотой, ростом и могучей статью. Да и одет добротно и с достоинством,тонкий стан перетягивает удивительно узкий поясок, а меч, подаренный гномами,держится на широкой перевязи из шкуры горного льва. Рукоять меча мрачноотсвечивает множеством рубинов зловещего оттенка, с таким не стыдно входить водворец, никто не сочтет нищим.

Еще он заметил, что когда Иггельд поднялся из-за стола, нанего поневоле подняли глаза все в корчме, а девушка-служанка покраснела какмаков цвет и порывисто вздохнула. Бедолага, подумал Ратша сочувствующе. Покачто у него в голове одни драконы, но когда-то придет тот миг, когда священнаядурь ударит в сердце, подчинит голову, душу и все мысли. Когда-то… Хорошо бы,чтоб еще не сегодня.

* * *

Посланец проводил Иггельда через все залы, на нихпосматривали с живейшим интересом, Иггельд чувствовал на себе любопытныевзгляды, слышал, как шепотом произносят его имя. Таких, кто пользовался егоуслугами, мало в этом доме, но по всей Куявии слышали дивные рассказы очеловеке, за которым огромный дракон бегает, как преданный щенок, и теперьИггельд даже видел, как украдкой указывают пальцами, хихикают, что-топересказывают скороговоркой.

У дверей личных покоев князя посланец остановился,прислушался, постучал, снова прислушался. Ответа Иггельд не уловил, но посланецраспахнул двери и отступил. Когда Иггельд сделал шаг, двери за его спинойнеслышно закрылись, они с князем остались одни.

Брун стоял у стола, опершись обеими руками в столешницу, иразглядывал карту, словно Иггельд отлучался на минуту. На скрип двери поднялголову, Иггельд заметил с горячим сочувствием, насколько осунулся Брун за этидва дня, словно не пил и не ел или же его терзала тяжелая болезнь. Толькоскладки у твердых губ стали глубже, резче, а глаза смотрели все так же остро,пронизывающе.

– А, повелитель драконов, – сказал он усталымголосом. – Ты быстр, как и твои драконы… Как ты?

– Готов на любое деяние, – твердо сказалИггельд. – Только прикажи, княже!

– Да, пришло время приказывать… – ответил князь взадумчивости и, как показалось Иггельду, в некотором колебании. – Страшноевремя приблизилось, вот оно перед нами… Ты готов к испытаниям?

По телу Иггельда прошла сладкая дрожь. Он сказал с чувством:

– Проверь меня, княже!

– Ты уверен, что если будет достаточно средств, –спросил Брун, – то сумеешь подготовить десяток боевых драконов?

– Что десяток, – ответил Иггельд горячо, – ясмог бы и полсотни, но не теперь, сейчас у меня в Долине только семеро боевыхдраконов. Были бы люди, еда, деньги – будут и драконы!

– Все это будет, – прервал князь. Брови его всееще сшибались на переносице, глаза не то чтобы отводил от Иггельда, но какбудто старался с ним не встречаться взглядом. – Моей волей сегодня же туданачнут переправлять все необходимое. А людей сам отбери! Сколько назначишь имплаты, столько и будет. Я тебе верю.

Иггельд прошептал растроганно, в глазах защипало:

– Спасибо, княже…

– Не за что.

– Ты сделал с легкостью то, хотя я и не просил, в чемдругие отказывали напрочь!

Князь отмахнулся.

– Не о себе радеем, а токмо о пользе для отечества. Нои с тебя спрос теперь поболе, чем с простого смотрителя драконов, понял?

– Конечно, – ответил Иггельд быстро, – нодерзну сказать, что я давно готов. Я знаю и умею больше, чем многие из тех, ктосостарился с драконами. Мне такое говорить неловко, но дело пострадает, если ябуду умалять свое умение…

– Знаю, знаю, – перебил князь нетерпеливо. –С тобой сколько человек?

– Здесь со мной только один. – Иггельд чутьудивился таким поворотом разговора, добавил: – Правда, над нами парит мойдракон, а он в бою стоит многих сильнейших воинов. Еще там, в моей Долине, я,помимо простых латников, могу выставить и двенадцать горных великанов. Оникрепкие, как скалы! Каждый в бою стоит сорока воинов.

– Это хорошо, – ответил князь. – Сейчаснастала тяжкая година… Уже говорил? Просто у меня из ума это не идет, а с душине спадает камень Сейчас мне до зарезу нужен каждый верный человек. Будешь мневерен, получишь не только вотчину в Светлолесье, но и все междугорье в полноевладение!

Иггельд возразил горячо:

– Да разве я за вотчину…

Князь остановил его нетерпеливым движением руки:

– Погоди, ты прям как артанин: гордость из тебяфонтанит! Я не сомневаюсь в твоей верности Куявии. Но этого сейчас мало. Когдатакой разброд и шатания, то под верностью можно понимать что угодно. Я хочу,чтобы ты был верен мне, лично мне! Понимаешь? Верность – это не слепаявера и преданность, а вера в то, что я все делаю правильно. И потому идешь сомной. В огонь и в воду, но ведь и я сам иду в огонь и воду, а не посылаю другихвпереди себя!

– Понимаю, княже…

Князь сказал отрывисто:

– Я прожил немало, умею видеть людей! Ты не толькосилен, но в тебе есть умение руководить, создавать, вести за собой. Ты из голойзаброшенной долины высоко в горах сделал Долину цветущей жизни, а что тысделаешь, когда станешь правителем большого края?

Иггельд молчал, чувства теснились в груди, едва невзламывали изнутри. Когда он станет правителем целого края, не будет зависетьот поставок еды и денег, велит посылать в горы столько, сколько сам сочтетнужным. Под его властью будет огромный цветущий и богатый край внизу, уподножия гор, и в то же время останется под его теперь уже могучей рукойставшая родной Долина Грез…