– Не поверишь, – сказал Ратша настойчиво. –Иди сюда! Кто не хотел идти жрать? Прикидывался, значит?

На улицу со стороны городских ворот въезжали пятеро артан.Все обнаженные до пояса, хотя уже немолоды, но тела их на зависть вельможамсухи и поджары, с блестящей здоровой кожей и перекатывающимися мышцами. У всехпятерых волосы прихвачены широкими стальными обручами: поговаривают, что артанев бою еще и бодаются, как козлы, а удар головой вообще страшен и без всякого стальногообруча, на запястьях и бицепсах боевые браслеты: толстые, с шипами, с ловушкамидля улавливания лезвия чужого меча.

Их окружали всадники Бруна, пышно одетые, в прекрасныхдоспехах, с султанами на шлемах и с такими же султанами, укрепленными между конскихушей. Иггельд ощутил, что на фоне таких вот полуголых воинов они выглядят какнадутые петухи, нелепо разряженные, смешные в своем стремлении нацеплять насебя побольше ярких перьев.

– На пленных не похожи, – пробормотал он.

– Какие пленные! – воскликнул Ратша. –Смотри, с каким почетом их встречают!.. Неужели начинаются переговоры о мире?

– Вряд ли, – сказал Иггельд с сомнением. –Сейчас ни им это не надо, ни нам…

– Почему?

– Они прут, не встречая сопротивления, а переговорыначнут, когда расшибутся о какую-нибудь твердыню. Нам тоже сейчас мир зачем?Слишком много прогадали. Да еще так быстро, что еще не опомнились, несмирились… Нет, тут что-то иное.

– Да, – сказал Ратша, – тут ты, цыпленок,прав. Ну, пойдем есть?

– Ты что? – удивился Иггельд. – Сам ужесейчас побежишь следом.

– Я? Это ты побежишь, а я пошествую, как положеномужчине.

Он не стал опускать рукава или застегивать рубашку на груди,но концы расстегнутого пояса попытался свести воедино. От него пахнуло волнойжара, как от разъяренного дракона. Иггельд смотрел вслед проехавшим артанам ипочетной страже, за спиной слышались проклятия, наконец Ратша выдохнул весьвоздух, что еще оставался в нем, втянул живот, и проклятая пряжка защелкнуласьсо стуком захлопнувшихся перед носом врага крепостных ворот.

– Фу, – просипел Ратша. – Ну и ремни делают!

– Проколи еще дырку, – посоветовал Иггельд.

– Куда еще? – огрызнулся Ратша замучено. –Уже ремень кончается от этой спокойной жизни…

– Другой закажи, – предложил Иггельд.

– И ходи с пузом ниже колен? Нет уж, надо в ратноеполе, подрастрясти жирок…

На всем пути не встретили человека, что шел бы навстречу,все бежали вслед за всадниками. Когда добрались до площади, там и без того ужеожидающая новостей толпа, прибывшим пришлось пробираться через толпу, Иггельд сРатшей успели рассмотреть их если не вблизи, то на достаточном расстоянии.Артане все пятеро немолоды, сейчас еще заметнее их мужская стать,нерастраченная сила, гордость и отвага, что сквозят в каждом жесте, каждомвзгляде.

Это воины, подумал Иггельд невольно. Настоящие воины, чторождены для войны, созданы для войны, росли для войны и набегов. О каком миреони могут говорить? Разве что предложат, чтобы мы сами надели ярмо и пошлипокорно пахать землю… Да и то это им неинтересно. По мордам видно, что им несама наша покорность нужна, а бой, побоище, сражение, битва – когда кровькипит, когда звон мечей и лязг, крики ярости и боли, стук копыт, когда жизнь исмерть на лезвии верного топора или чужого меча…

Отряд проехал к дворцу Бруна. Там уже открыли ворота загодя,ждали. Толпа валила следом, все возбужденно переговаривались, Иггельд подумалхмуро, до чего же артане презирают сейчас куявов, что не умеют себя вести,прут, как любопытные дети, как болтливые женщины, которым не надо соблюдатьдостоинство, галдят, как гуси, перебивая собеседника и не слушая один другого.

Ратша принялся расспрашивать людей, у него уже появилисьздесь знакомые. Почти со всеми ветеранами он когда-то пил или буянил, дажессорился, а то и дрался, но ему рассказывали охотно, без злобы, Иггельд толькохмуро завидовал такой уживаемости.

– Это от самого Придона, – растолковывал ему одинберич. – Видел того, что с камнем во лбу? Это сам Вяземайт….

– Вяземайт? – воскликнул Ратша. – Так он ещеживой?

– А что, были слухи о его гибели?

– Да нет, – пробормотал Ратша осевшимголосом, – просто мой дед рассказывал, что как-то видел этого Вяземайта вмолодости… Тот уже был стариком, уже Верховным волхвом… Так чего они приехали?

– Говорят, переговоры будут.

– Переговоры? – Он оглянулся к Иггельду. – Яж говорил, переговоры!.. А о чем?

– Никто не знает. Но, говорят, артане уже дознались,что Брун собирает войско под свои знамена.

– И что?

– А то, что сами они увязли под Плотском. Или подРезаньском, а впереди еще Куяба, там черные башни колдунов, там отборные войскаДуная!

Ратша радостно расхохотался, потер ладони.

– Вот тут им и зададим жару!.. Они пока не могут сюдавсей мощью, успеем собраться. Зачуяли, подлецы, где жареным пахнет!.. СамогоТулея с его войском не страшатся, а перед князем Бруном хвостами метутпо-лисьи, в переговоры влезают!

Берич сказал довольно:

– Это точно. Артане уважают только силу. А единственнаясила сейчас в Куявии – это князь Брун. Свиреп он и крут бывает, но сартанами это как раз то, что надобно

Ратша повернулся довольный, сияющий, словно уже разгромилАртанию самолично, звучно хлопнул Иггельда по плечу.

– Вот теперь у меня аппетит разыгрался!.. Пойдем, ясожру целого быка. Правда, увидишь! Печеного или жареного – без разницы. Скопытами. И новую дырку не стану прокалывать, чую – скоро растрясем нетолько лишний жирок, но и лишнее мясо!

* * *

В корчме половина столов оказалась пуста, но едва Ратшазанял место и велел подать им много и всего лучшего, а вина так и вовсе толькосамого-самого, как помещение начало заполняться галдящим и шумным,взбудораженным народом. Хозяин как чувствовал скорый наплыв, из кухни ужекатили, подминая под себя все ароматы, одуряющие запахи жареного мяса, печенойрыбы, горячего лукового супа, гороховой похлебки. .

К удовольствию Ратши, им на стол сперва поставили кувшин идве медные чаши. Ратша едва не наделся на горлышко ноздрей, принюхиваясь,пробурчал:

– А винцо слабовато… Ладно, сойдет запивать то, что увас считается мясом. Но для аппетита принеси что-нить покрепче. Мальчишкаответил, запинаясь:

– Есть, но .. то вино дорогое И далеко, в подвале…

– Узнаю Куявию, – фыркнул Ратша. Он бросил на столмонетку. – Тащи поживее!

Мальчишка исчез, а спустя несколько минут Ратша разливал почашам темно-красное остро пахнущее вино. Вязкое на вкус, оказалось на удивлениевзбадривающим, хотя обычно Иггельд от вина соловел, его тут же клонило в сон,потому пить не любил и попоек избегал. Когда подали мясо, Ратша ужераскраснелся, распустил пояс, глаза блестели, а увлажненное вином горлоперестало сипеть, как прохудившийся бурдюк.