Иггельд сказал задумчиво:

– Ты сказал… Гм, что-то у меня от твоих слов нехорошо.

– От каких? – удивился Ратша. – От моихгероических речей? Ты чего?.. Или уже в мечтах таскаешь на сеновал девок изсвоих деревень?.. И то дело доброе, полезное. Надо землю населять детьмисильными, здоровыми! От кого еще дети пойдут сильными да храбрыми, как не отнас с тобой?.. Я сказал только, что сейчас, когда от всего войска толькоошметки, эти остатки ошметков стянутся только к настоящим полководцам. Воттут-то и видно всем и каждому, кто чего стоит!

Иггельд кивнул, лицо оставалось задумчивым.

– Ты прав. Ты еще как прав. Сейчас, когда каждый самвыбирает, под чьи знамена встать, как раз и видно…

– Ты что, недоволен?

– Да нет, но у князя в самом деле войско скоро будетбольше, чем у самого Тулея.

– Если уже не больше, – сказал Ратша довольно.

– Если уже не больше, – повторил Иггельд оченьсерьезно. – Еще я слыхивал, что Брун сам раздавал вотчины и земли своимлизоблюдам и подхалимам. Что сейчас с ним случилось?

Ратша подбоченился.

– Разве не ясно? Лизоблюды и подхалимы нужны только вдни праздности. Но когда приходит лихая година, любой смотрит с надеждой натаких орлов, как мы с тобой! И самых сильных стараются задобрить, подкупить,привлечь на свою сторону. Мы разве не те, кто придет и спасет?

Иггельд наконец оттолкнулся спиной от стены, у него такая желавка, как и у Ратши, в комнатах для бедных и слуг это заменяет кровати, лег,тоже вперил задумчивый взгляд в потолок.

– Надо поскорее заснуть, – ответил он невпопад.

– Почему?

– Чтобы скорее наступило утро.

* * *

Рано утром уже во дворе у князя толклись вместе с другимитакими же, жаждущими сражений, перемен, ловили новости. Если с дракона можноразом ухватить взглядом передвижение армий, то узнать, что какой князь или берсказал о войне с артанами, можно вот так, из подслушанных разговоров. И ктокакие действия предпримет.

Князь появился после завтрака, сразу же в сопровождениизнатных лиц вышел на площадь, там за ночь собрали помост. Вокруг началсобираться народ, все обвешанные оружием, почти все уже прокаленные солнцем, собветренными лицами, решительные, с громкими уверенными голосами. Но хотя вседержались гордо, никто спин не склонял, Иггельд и Ратша с их громадным ростомсмотрели поверх голов и сразу увидели, как на дальний конец площади из кривойулочки начали выплескиваться всадники в блещущих доспехах, на тяжелых рослыхконях. Все это умело и слаженно развернулось в полк тяжелой панцирной конницы,неторопливой рысью двинулось в сторону помоста, а из переулка всевыплескивались новые всадники и с ходу настигали, сразу умело и безукоризненнозанимая место в строю. Вся эта масса перешла на такой же неторопливый галоп,стремясь пройти мимо князя Бруна во всем блеске железного и несокрушимоговойска. Звонкий стук подков перешел в грохот, они неслись в шесть рядов,привычно пригнувшись к конским гривам, разве что копья держали остриями вверх.Один только скакавший впереди полка молодой бер выпрямился и, выхватив меч,прокричал что-то, обращаясь к Бруну.

Князь кивнул с покровительственным видом, грохот заглушалслова, видно только разинутый рот, белые блестящие зубы на покрытом пылью лице.Иггельд насторожил слух, но услышал только довольный голос человека, стоявшегосправа от князя:

– Чьи эти люди?

– Бера Озбириша, – ответил Брун. – Он первымоткликнулся на мой призыв, но прибыл только сейчас…

– Зато как, – сказал тот восторженно. – Развес этими стальными львами не победим?

Брун проговорил мрачно:

– Только бы оставались верными. Когда на странусыплются такие удары, то все разбегаются в страхе. Каждый начинает рвать добычуне у врага, а у ослабевшего соседа. Мы должны быть едины!..

Всадники проносились мимо, уже все что-то выкрикивали,Иггельд видел веселые лица, смеющиеся глаза. Отсюда, сверху, в металлическихдоспехах и переливающихся на солнце кольчугах они казались плотной стаей рыбы,идущей на нерест, но когда проскакали мимо, за ними остался жаркий накаленныйвоздух и облачко бурой прожаренной пыли.

Ратша толкнул Иггельда в бок, лицо сияло довольством.

– Ну как тебе такое?

– Мощь, – признался Иггельд. – Я не видел,как они дерутся, но не представляю, как артане смогут выдержать удар такойконницы!

– Никто не может, – заверил Ратша. – Надеюсь,князь сегодня же придумает, чем заняться и нам. Пока армия развертывается, этозаймет дни и недели, но мы могли бы прям сегодня!.. Пойдем в корчму, поедим,подумаем. Если надо, он сам за нами пришлет человека, а если нет, то послеобеда заявимся к нему и скажем… Да, скажем! Ты как?

– Скажем, – согласился Иггельд. Он посмотрел внебо. – Бедный Чернышик…

– Почему бедный?

– Все летает… Голодный, наверное.

– Он у тебя всегда голодный, – уличилРатша. – А летать сейчас не трудно, крылья растопырил – и все. Даже ячуйствую, какой теплый воздух от земли идет. Коня поднимет!

Народу в княжеском дворе и на площади перед дворцомстановилось все больше – куявы любят поспать, Иггельд и Ратша едвапротолкались на свободное место, осмотрелись, Иггельду есть не хотелось, ноРатша резонно спросил, а чем еще заняться, если не есть, пить да по бабам,Иггельд нехотя потащился следом. Ратша на ходу расстегнул пояс, расстегнулворот рубашки, закатал рукава выше локтей, намереваясь заняться очень серьезными важным делом поглощения жареного кабанчика. Как они уже достали, эти жареныекабанчики, подумал Иггельд сердито.

Когда миновали ворота постоялого двора, вдали звонко иторжественно пропели трубы. Донесся далекий звук, будто стучали в огромныебубны. Ратша прислушался, повертел головой. Иггельд остановился, тожеоглядывался, искал глазами хоть что-то, что стряхнет это ощущение неудачи, новсе равно видел только крупное властное лицо князя с его насупленными бровями,полные гордости и вызова глаза, плотно стиснутые губы. Нет, вроде бы получилдаже больше, чем ожидалось: вон какую вотчину светлейший князь пожаловал! Новсе-таки неспокойно, даже тревожно. Не успел поговорить о самом важном: где жеи каким боком впишется в эту войну со своим Чернышом, чтобы с наибольшейпользой, да и вообще…

Ратша вернулся, выглянул из ворот.

– Ого! – донесся его удивленный возглас. – Даты не поверишь… Да очнись же!

Надо было что-то ответить, Иггельд сказал раздраженно:

– Ну что там?

– Посмотри сам!

– Говори, – отозвался Иггельд. – Тебе же всевидно.

– Ты не поверишь!

– Поверю, – устало возразил Иггельд.