Оля, дрянь, эгоистичная дрянь, ушла в ночь и забрала с собой кредитку. Холодный пот вдруг прошиб Макса от шеи до копчика. Его деньги. В коробке из-под дешёвого голландского печенья супруги держали НЗ – десять тысяч долларов наличкой. Тенью Макс метнулся в спальню, залез под кровать, нашёл чёрную ладью, ценник от какой-то одежды, свои шёлковые трусы, – коробки из-под печенья не было.

Он посветил телефоном, включив в нём приложение «фонарик», и не обнаружил ничего, кроме носка и нескольких пушистых комочков пыли. Макс вылез из-под кровати, приподнял матрас, без особой надежды пошарил под подушками. Ясно как Божий день; Оле нужны его деньги. Макс упал на кровать, откинувшись на свёрнутое в калач покрывало и уставился в потолок. Крупный чёрный паук деловито работал ножками, огибая тронутый пылью кремовый плафон с золотым ободком.

Он должен был догадаться раньше. Он должен был предчувствовать это. Когда она перестала мыть пол каждый вечер в прихожей, когда она забросила ежедневную уборку ванных комнат, – ведь это должно было стать для него сигналом, ведь это были первые признаки бунта! Макс смотрел на паучка и медленно прокручивал в голове плёнку событий, происшедших в семье за последний месяц. Их с Олей ссоры, его торжество, и её покорное повиновение господину, зарабатывающему американские баксы. Нет, она тысячу раз не права, эта женщина; злость опять завладела Максом. Телефон вздрогнул и зажужжал; увидев имя жены на табло, Макс подпрыгнул на кровати и аккуратно, чтобы ненароком не сбросить, прижал клавишу принятия звонка.

– Ты где?! – выпалил Макс вместо «алло».

– Не ищи нас, – сухо ответила жена, – не стоит. Мы в безопасном месте. К тебе мы больше не вернёмся.

– Зая, бросай свои шутки, я соскучился по вас, – проскулил Макс тоном обиженного ребёнка.

– Документы для развода ты получишь по почте от моего адвоката, – голос жены звучал жестоко и чуть пафосно. Насмотрелась голливудщины, злая, мстительная сучка.

– Оля! Оленька! Ну ты же по живому меня режешь! Ты же за самое больное зацепила! – неистово кричал в трубку Макс, не меняя своего положения на кровати.

– Твоё самое живое лежит на полке возле телевизора, – спокойно возразила Оля.

– Кредитка? – Макс подскочил с кровати и пошёл в зал. Оля отсоединилась.

Смена декораций

Растрёпка увлеченно убирал следы сражения семьи Семиутовых с пола, покрытого клетчатым линолеумом. На душе его было намного легче от осознания факта, – жёны уходят не от него одного. Он сгрёб чёрные, тепло пахнущие раскрывшимся каберне, осколки в плотный пакет для мусора и, порывшись в шкафчике под раковиной, нашёл щётку и совок к ней.

Старательно подметая пол, Растрёпка чувствовал, как к нему возвращаются силы. Он еле сдерживал улыбку, ощущая облегчение и радость от того, что он не один такой неудачник. Будто кто-то осветил фонариком лестницу в тёмном подвале, где он находился, и появилась надежда выбраться.

Макс сидел на полу в коридоре, вытянув вперёд и скрестив ноги и забросив руки за голову, он искоса поглядывал на Растрёпку и размышлял. Самое страшное в этой ситуации – алименты. Сколько заставят платить за дочь в Америке – вопрос открытый, надо будет связаться с юристом. Опять же, юрист тоже жрать хочет, это дополнительные растраты. Оля, скорее всего, адвоката себе наймет, значит, и ему не обойтись без компетентной юридической поддержки. Максу захотелось выпить. Он бросил взгляд на Растрёпку; тот старательно вытирал пол мокрой салфеткой.

– Слушай, Трёпыч, а может, накатим? – спросил Макс, довольный тем, что кухня начала принимать свой обычный вид безо всяких усилий с его стороны.

– Хорошо, давай бахнем, – шмыгнув носом, ответил Растрёпка таким тоном, будто выпить его нужно было ещё уговорить.

– Тогда я – за бухлом, – поднимаясь с пола, решительно произнёс Макс. Оказавшись в машине, он нарочно помедлил, покопался в телефоне, проверил электронную почту, и, лишь потом вернулся в дом.

Когда он вошёл в кухню, Растрёпка уже деловито суетился у сковороды, на которой шкворчала яичница, поджаренная, судя по аромату, на сливочном масле.

– Тебе яйца сыром посыпать?– не оборачиваясь, спросил кулинар. Макс хотел сострить, но решил не злить Растрёпку примитивной пошлостью и ответил:

– Давай!

– Ну, снимай штаны! – оскалился Растрёпка и заржал, довольный своей идиотской шуткой, но тут же замолчал, получив увесистый подзатыльник от Макса.

– Дошутишься, кум. Иди, выпьем,– сурово произнёс Макс и достал два круглых стакана.

Некоторое время они пили и закусывали, но за окном густела ночь пятницы, и Растрёпке хотелось веселья. Водка придала мыслям Макса определённую ясность. Он понял, что множество вопросов о предстоящем разводе, роящихся в его голове, лучше отбросить в сторону до встречи с толковым адвокатом. Теперь же, в пятницу, полагалось жить и не думать о том, что причиняет боль. Каким был план изначально? Водка и бляди. Водка была уже почти выпита, а блядей – нет, как нет.

– Мы снимем проститутку, – безапелляционным тоном произнёс Макс, будто речь шла о вызове сантехника для устранения засора водопровода.

– Да зачем? – нерешительно возразил ошеломленный этим неожиданным заявлением Растрёпка.

– Когда тебе хочется есть, ты покупаешь еду. А если тебе нужен секс, ты покупаешь проститутку, – важно разъяснил Макс. Он упивался авторитетной ролью старшего товарища, которую ему удалось занять в общении с Растрёпкой. Боль, причинённая Ольгиной выходкой, притупилась; Максу вновь хотелось курить, ещё выпивать, отпускать остроумные шуточки и вообще, вести себя, как подобает, пожалуй, настоящей рок-звезде. А что, теперь он мог себе это позволить.

– Да ладно тебе, – смутился Растрёпка, боящийся проституток и венерических болезней, как чёрт ладана, – потратим кучу денег, а толку – ноль. В сто раз лучше просто лысого погонять, бесплатно, и никакого напряга.

– Как ты сказал? «Лысого погонять?» – Макс залился хохотом, в котором, если бы Растрёпка сам не был так взволнован, можно было бы заметить нервные нотки, – дружище, прибегать к мастурбации, или, как ты это назвал, – «лысого гонять», когда хочется секса, – это всё равно, что выпить водки с голодухи. Ну, представь! Тебе жрать охота, а ты это чувство глушишь водярой. Так не пойдёт, будет только хуже.

– А где мы её возьмём? По вызову – стрёмно. Приедет какой-нибудь крокодил, у меня потом до смерти ни на кого не встанет…

Максу было ясно, что Растрёпка боится проституток, но отступать он не собирался.

– В стрипаке и возьмём, – уверенно ответил Макс, на ходу придумав новое слово и стараясь держаться удалым завсегдатаем стриптизов в глазах своего молодого товарища.

– Ну, если там, тогда, ладно, – нехотя согласился Растрёпка, в тайне надеясь, что у него получится соскочить, – хоть выбрать можно будет, посмотреть…