Бека спустилась с последней ступеньки стремянки. И тут левойногой наступила на «Ридерс дайджест». Верхняя крышка поехала назад, потому чтосгнивший переплет тут же лопнул. Бека зашаталась, сжимая пистолет в одной руке,а другой отчаянно размахивая, чтобы сохранить равновесие. Ее правая ступняопустилась на кучку вязаных шапочек, которые тоже поехали под ней. Падая, Бекапоняла, что выглядит как женщина, которая затеяла самоубийство, а не уборку.

«Ну, он не заряжен», – успела подумать она, но пистолет-тобыл заряжен, а курок взведен. Взведен на протяжении многих лет, будто поджидалее. Она тяжело плюхнулась на пол, и боек пистолета ударил по пистону. Раздалсяглухой невпечатляющий хлопок, не громче, чем детская шутиха в жестяной банке, ипуля «винчестер» двадцать второго калибра вошла в мозг Беки Полсон чуть вышелевого глаза. Она просверлила черную дырочку, чуть голубоватую по краям, цветаедва распустившихся касатиков.

Ее затылок стукнулся о стену, и в левую бровь из дырочкисползла струйка крови. Пистолет, из дула которого курился светлый дымок, упал кней на колени. Ее руки секунд пять легонько барабанили по полу, левая ногасогнулась, потом рывком распрямилась. Кожаная тапочка слетела со ступни иударилась о противоположную стену. Глаза Беки оставались открытыми еще полчаса,их зрачки то расширялись, то сужались.

Оззи Нельсон подошел к двери гостиной, мяукнул по адресуБеки и начал умываться.

***

Джо заметил пластырь над ее глазом, когда она вечеромнакрывала ужин. Он пришел домой полтора часа назад, но последнее время словнобы ничего в доме не замечал, поглощенный чем-то своим, бесконечно от неедалеким. Это не тревожило ее так, как когда-то – во всяком случае, он недопекал ее требованиями допустить его мужской причиндал в ее дамскость.

– Что это у тебя с головой? – спросил он, когда онапоставила на стол миску фасоли и блюдо с багровыми сосисками.

Она рассеянно потрогала пластырь. Да, действительно, что унее с головой? Она толком не помнила. В середине дня был какой-то черныйпровал, будто чернильное пятно. Она помнила, как кормила Джо завтраком и стоялана крыльце, когда он уехал на почту на своем «пикапе» – все это было кристальноясным. Она помнила, как загрузила новую стиральную машину бельем, пока потелевизору гремело «Колесо Фортуны». Это тоже было ясным. Затем начиналосьчернильное пятно. Она помнила, как положила цветную стирку и включила холодныйцикл. У нее сохранились очень смутные, очень сбивчивые воспоминания, как онапоставила в духовку два замороженных обеда «Голодный муж» (Бека Полсон любилапоесть), но после – ничего. До той минуты, когда она очнулась на кушетке вгостиной. Оказалось, что она сменила брюки и цветастую блузу на платье и наделатуфли на высоких каблуках. И заплела волосы в косы. Что-то давило ее колени иплечи, а лбу было щекотно. Оззи Нельсон! Оззи задними ногами стоял у нее наколенях, а передние лапы положил ей на плечи. Он деловито вылизывал кровь с еелба и из брови. Она сбросила Оззи на пол и посмотрела на часы. Джо вернетсядомой через час, а она даже еще не занялась ужином. Она потрогала голову,которая вроде бы побаливала.

***

– Бека?

– Что? – Она села на свое место и принялась накладывать себефасоль.

– Я спросил, что у тебя с головой?

– Посадила шишку, – сказала она.., хотя, когда онаспустилась в ванную и погляделась в зеркало, выглядело это не шишкой, выгляделоэто дыркой. – Просто шишку посадила.

– А! – сказал он, утрачивая интерес, развернул свежий номер«Спорте иллюстрейтид», который пришел утром, и тут же погрузился в сон наяву. Вэтом сне он медленно скользил ладонями по телу Нэнси Фосс. Этому занятию, как итем, что вытекали из него, он усердно предавался последние полтора месяца илиоколо того. Бог да благословит почтовые власти Соединенных Штатов за то, чтоНэнси Фосс перевели из Фолмута в Хейвен – вот и все, что он мог бы сказать.Потеря для Фолмута – удача для Джо Полсона. Выпадали целые дни, когда он почтине сомневался, что умер и попал на Небеса, а таким резвым причиндал в последнийраз был в дни, когда он в девятнадцать лет путешествовал по Западной Германии сармией США. Потребовалось бы куда больше, чем пластырь на лбу жены, чтобы по-настоящемупривлечь его внимание.

Бека положила себе три сосиски, поразмыслила и добавилачетвертую. Облила сосиски и фасоль кетчупом, а потом все хорошенько перемешала.Результат несколько напоминал последствия столкновения двух мотоциклов набольшой скорости. Она налила себе виноградного сока «Кул-Эйд» из кувшина настоле (Джо пил пиво) и тогда кончиками пальцев потрогала пластырь – она то идело к нему прикасалась, едва его наклеила. Всего лишь прохладная лента. Это-тонормально.., но под ней ощущалась круглая впадина. Дырка. Вот это нормальным небыло.

– Просто шишку набила, – пробормотала она опять, будтозаклинание. Джо не поднял головы, и Бека принялась за еду.

«Ну, аппетита это мне не испортило, что бы там ни было, –думала она. – Да и что его портит? Еще не было такого случая. Когда по радиообъявят, что все эти ракеты запущены и близок конец света, я, наверное, будуесть и есть, пока одна не вдарит по Хейвену».

Она отрезала себе ломоть от каравая домашней выпечки иначала подбирать фасолевую жижицу.

При виде этой.., этой метки у себя на лбу она тогдаиспугалась, очень испугалась. Нечего себя обманывать, будто это просто метка,вроде синяка. А если кому-то хочется узнать, подумала Бека, так она имобъяснит, что увидеть лишнюю дырку у себя в голове – не самое бодрящее зрелище.Как-никак в голове помещается мозг. Ну а что она сделала тогда…

Она попыталась отогнать эту мысль, но было слишком поздно.Слишком поздно, Бека, бубнил голос у нее в голове – совсем такой, какой был уее покойного отца.

Она тогда уставилась на дырку и смотрела на нее, а потомоткрыла ящик слева от раковины, порылась в своей убогой косметике руками,которые словно были не ее. Вытащила карандашик для бровей и снова посмотрела взеркало.

Она подняла руку с карандашиком, повернув его тупым концом ксебе, и начала медленно засовывать в дырку на лбу. «Нет! – стонала она просебя. – Прекрати, Бека, ты же не хочешь…»

Но, видимо, что-то в ней хотело, потому что она продолжала.Никакой боли она не чувствовала, а карандашик идеально подходил по ширине. Онапротолкнула его на дюйм, затем на два, затем на три. Она смотрела на себя взеркале, на женщину в цветастом платье, у которой изо лба торчал карандаш. Онапротолкнула его на четвертый дюйм.

Карандаша почти не осталось, Бека, будь осторожна, ты же нехочешь, чтобы он провалился туда и стучал, когда ты будешь ворочаться ночью.Будил Джо…

Она истерически захихикала.