– А я.., не хочу туда идти… – заплетающимся языкомпробормотал Лео.

– Да, но ведь и на машине ты тоже не сможешь поехать! Ты ж взадницу пьяный!

Лео описывал вокруг него круги, все еще пытаясь достатьсигареты.

– И потом.., темно. И холодно…

– Так ты хочешь получить талончик на эту машину или нет? –злобно прошипел Роки. Ему уже начали мерещиться какие-то странные вещи.

Наиболее часто посещало видение огромного звука –запутавшись в паутине, он сидел в дальнем углу гаража.

Лео поднял на него кроваво-красные глаза. – А это не моямашина, – заметил он неожиданно рассудительно и трезво и выдавил смешок.

– Ну раз так, стало быть, тебе больше в ней не ездить! Если,конечно, не пойдешь за пивом… – сказал Роки. И со страхом покосился на мертвогожука в углу. – Только попробуй мне не пойти! Увидишь, я не шучу!

– Ладно, ладно. – пропищал Лео. – Пойду, и нечего тутзаводиться!

Не успев дойти до угла, он дважды угодил в канаву и еще одинраз – на обратном пути. И когда наконец вернулся в теплый и ярко освещенныйгараж, увидел, что оба его собутыльника распевают школьный гимн. С помощьюкакого-то крюка со шкивом Боб умудрился приподнять «крайслер». И теперьрасхаживал под ним, задрав голову и разглядывая пропыленные и проржавевшиевнутренности машины.

– А знаешь, у тебя в выхлопной трубе дырка, – заметил он.

– Да откуда там взяться выхлопной трубе? – удивился Роки.Обоим это почему-то показалось страшно смешным, и они заржали.

– Пиво! – объявил Лео, с грохотом поставил коробку на пол,присел на обод колеса и тут же впал в полузабытье. На обратном пути он выпилтри банки пива, чтобы идти было веселее. Роки протянул Бобу пиво, себе тожевзял. – Ну что, наперегонки? Как в старые добрые времена, а?

– Само собой, – кивнул Боб и улыбнулся. В воображении онвидел себя втиснутым в кабину низко стелющейся над землей гоночной машины.

Одна рука уверенно лежит на руле, и сам он, классный гонщик,ждет взмаха флажком. Пальцы другой руки касаются талисмана – металлическойэмблемы, снятой с капота «меркурия» 1959 года выпуска. Он напрочь позабыл оРоки, о своей распухшей от обжорства жене с транзисторными кудряшками и вообщеобо всем.

Они открыли банки и, пыхтя и отдуваясь, стали пить.Одновременно оба бросили пустые банки на растрескавшийся бетонный пол. Оба водну и ту же секунду подняли средние пальцы. В животах заурчало – так громко,что казалось, эхо отлетает от стен, напоминая звуки автоматной очереди.

– Прямо как в старые добрые времена, – сказал Боб, и голосего звучал печально. – Ничто не может сравниться со старыми добрыми временами…

– Знаю, – кивнул Роки, пытаясь подыскать какие-нибудьособенные, приличествующие слуг чаю слова, и нашел их: – Мы с каждым днемстареем, приятель.

Боб вздохнул и рыгнул. Сидевший в уголке Лео проснулся и вкоторый уже раз пукнул. И принялся напевать «Сойди с моего облака».

– Ну что, еще по одной? – спросил Роки и протянул Бобуочередную банку пива.

– Что ж, можно, – ответил Боб. – Можно, Роки, дружище,отчего нет…

Коробу, которую принес Лео, прикончили к полуночи. А заветровым стеклом слева от Роки появилась новенькая карточка техосмотра,расположившаяся под каким-то рьяным углом. Роки заполнил ее сам, медленно иаккуратно переписывая цифры с потрепанной и засаленной регистрационнойкарточки, которую долго искал и наконец нашел в бардачке. Дело двигалосьмедленно, потому что в глазах троилось. Боб сидел на полу, скрестив ноги,словно йог, и поставив между ступнями наполовину пустую банку «Айрон-Сити».Сидел, напряженно и пристально устремив взор в никуда.

– Знаешь, ты мне просто жизнь спас. Боб, – сказал Роки ипнул Лео в ребра, чтобы тот проснулся.

Лео застонал и повалился набок. Веки его дрогнули,приоткрылись, закрылись, потом снова открылись – уже широко, когда Роки пнулего ногой второй раз.

– Мы чего, уже дома. Роки? Мы…

– Не буди мою крошку, Бобби! – радостно пропел Роки. Впилсяпальцами в рукав Лео и рывком поднял его на ноги. Лео взвыл. Роки поволок его к«крайслеру», запихнул на заднее сиденье. – Ладно, как-нибудь еще заедем,посмотришь ее…

– Славные были денечки… – пробормотал Боб. В глазах егостояли слезы. – С тех пор с каждым днем все становится только хуже и хуже. Тызамечал?

– Еще бы! – кивнул Роки. – Все переделывается,перестраивается. Все перегадили, сукины дети! Но ничего… Держи хвостпистолетом, дружище. И не позволяй никому…

– Да мне жена не дает вот уже года полтора, – пожаловалсяБоб. Но слова его тут же заглушил кашель мотора. Боб поднялся и смотрел, как«крайслер» выезжает из гаража, цепляя сложенные слева от двери поленья ипрутья.

Лео высунулся из окна, на лице его сияла блаженная улыбкаидиота.

– Заезжай как-нибудь в прачечную, водило! Покажу тебе дыркув спине! Покажу колеса! Покажу, – Тут внезапно в окошке, словно в каком-тофарсе, мелькнула рука Роки, схватила Лео за шкирку и втянула в салон.

– Пока, приятель! – крикнул Роки. «Крайслер» пьянопокрутился по двору, объезжая колонки для подачи бензина, затем унесся в ночь.Боб провожал его взглядом до тех пор, пока хвостовые огни не уменьшились и непревратились в две крохотные точки, затем побрел обратно в гараж. На заваленномразным хламом верстаке лежала хромированная эмблема от какой-то старой машины.Он взял ее, начал вертеть в руках, играть с ней, и на глазах снова выступилислезы. Старые добрые времена! Позднее, той же ночью, где-то в четвертом часу,он удавил жену и спалил дом, чтоб все выглядело как несчастный случай.

– Господи! – пробормотал Роки, покосившись в боковоезеркальце. Гараж Боба съежился, уменьшился, превратился в пятнышко белогосвета, мерцающего в ночи. – Ну как это тебе нравится? Старина Вонючий Носок,да… – Роки достиг той степени опьянения, когда человек уже не ощущает себя. Отнего ничего не осталось – лишь маленькая искорка, еле тлеющий в замутненномсознании уголек здравого смысла.

Лео не ответил. В тусклом бледно-зеленом свете, отбрасываемомприборной доской, он походил на мышонка-соню, приглашенного Алисой на чай изЗазеркалья.

– Здорово его жизнь потрепала, – продолжал Роки. Какое-товремя он ехал по восточной полосе, затем «крайслер» стало заносить в сторону. –Старик вырубился. Для тебя это хорошо. Наверняка завтра не вспомнит, что ты емунаболтал. А то все могло бы сложиться иначе… Сколько раз тебе говорить, чтобыты не смел заикаться об этой дурацкой дыре в спине?