У стола, на котором посверкивал огонечками замысловатоговида аппарат, стояла Жанна, прослушивала что-то через наушники. Выходит, неотдыхала, хотя из кухни была отправлена в комнату именно за этим. Да нет,сообразил Фандорин. Это у нее с Ястыковым с самого начала было уговорено: злойследователь исполняет свою арию и уходит, оставив запуганного арестанта соследователем разумным и понимающим.

— Смотри, Ника, если эта будет молчать, расплачиваешься ты,— предупредила Жанна, а на Миру даже не взглянула.

Николас оценил точность этого психологического приема.

— Поехали.

Ястыков надел вторые наушники, и Жанна быстро набрала номер.На пульте задергались зеленые и красные индикаторы — должно быть, подавлениелокализации звонка, подумал Николас.

— Господин Куценко? — Тембр у Жанны изменился. Сталметаллическим, неживым, как у офисного автоответчика. — С вами будет говоритьдочь.

Сунула трубку Мире не глядя, словно нисколько не сомневаласьв ее покорности.

Та взяла, набрала воздуху и дрожащим голосом пролепетала:

— Папа, это я… Прости меня. Я так тебя подвела…

Поскольку Николасу наушников не выдали, он слышал лишьполовину диалога и почти ничего в нем не понимал, тем более что говорил восновном Куценко, Мира же односложно отвечала.

— Нет, — сказала она вначале. — Всё нормально.

Потом, мельком взглянув на Нику и секунду поколебавшись:

— Он в порядке.

Фандорин надеялся, что правильно истолковал значение этойфразы — подозрение в предательстве с него снято.

— Да. И он, и она, — сказала затем Мира, покосившись наЯстыкова с Жанной. И после этого уже ничего не говорила, потому что к беседеподключился Олег Станиславович.

— А ты думал? — хмыкнул он. — Конечно, слушаем. Ну что,Куцый? Как будем работать?

Долгая пауза.

— Нет, не пойдет, — заявил Ястыков. — Давай лучше…

Не договорил. Очевидно, Мират Виленович его перебил.

Жанна отобрала у Миры трубку — девочка свою роль ужеотыграла.

— Зачем так громоздко? — снова возразил Олег Станиславович.— Я на это согласиться не могу…

А сам подмигнул Жанне и показал ей большой палец. Похоже,возражал не всерьез — всё шло по плану.

— Разъединился, — улыбнулся Ястыков, снимая наушники. — Ух,какой крутой и непреклонный. Отлично, Жаннуля, ты опять угадала.

— Гадают на кофейной гуще, а это называется прецизионныйрасчет, — назидательно ответила та. — Ну вот, Ника. Как и предполагалось,благородный отец потребовал, чтобы посредником был ты. Тянутся к тебе люди,доверяют. Будешь исполнять арию «Фигаро здесь, Фигаро там». Оплата согласнодоговоренности.

— Сколько вы ему платите? — быстро спросила Миранда. — А нуговорите, не то больше к телефону не подойду. Сами слышали папино условие: чтобя звонила каждые два часа.

Задетый презрительностью ее тона, Николас не смог себеотказать в горьком удовольствии, попросил:

— Расскажите, Олег Станиславович, какой гонорар мнепричитается.

Хотел устыдить Миру, а вместо этого встревожил Ястыкова.Быстро переглянувшись с Жанной, предприниматель сказал:

— Николай Александрович, мы же договорились. Если вас этиусловия не устраивают, я готов дополнительно выплатить компенсацию вашей семье.Но оставить вас в живых я не могу. Лучше назовите сумму, и, можете бытьуверены, я ее выплачу. Я человек слова.

Отличная мысль пришла в голову Фандорину. Рано или поздноАлтын выяснит, кто убил ее мужа, она такая. А докопавшись до истины, непременнозахочет расквитаться. Представления о морали у нее не христианские, врагам онапрощать не умеет, и за вырванное око выцарапает два. Честно говоря, в данныймомент он не мог осуждать ее за кровожадность нрава. Интересно, сколько стоятуслуги хорошего киллера, который взял бы заказ на этого кота Базилио с еголисой Алисой?

Пятьдесят Тысяч?

Сто?

Направление, которое приняли мысли магистра истории,объяснялось, конечно же, только расстройством нервов и эмоциональнойистощенностью, но это сейчас Фандорину было всё равно. Он улыбнулся и сказал:

— Сто тысяч долларов. Переведите прямо сейчас. Банковскийадрес у меня в записной книжке…

— Нет! — крикнула Миранда. Не истерически и не жалобно, авластно — да, так, что все к ней обернулись.

— Он останется жив. Иначе вместо комбината вам будет хрен скисточкой, ясно?

Если бы девочка говорила дальше, размахивала руками,визжала, ее, наверное, стали бы запугивать, но она больше не произнесла нислова. Набычилась, выпятила вперед подбородок, и стало ясно, что нужно илиубивать ее на месте, или соглашаться.

Жанна разглядывала Миру с интересом.

— В сущности, — протянула специалистка по любопытнымситуациям, — что он такого уж особенного знает? Ну, меня видел. Так не он один.Это ерунда. За мной гоняться все равно что за ветром в поле.

— Мне это не нравится, — качнул головой Ястыков. — Против моихправил. Он смотрел, слушал. Был лишний трёп. Нет-нет.

И тут Мира выкинула номер. Схватила со стола канцелярскиеножницы, что было мочи оттянула свой розовый язычок и замычала —нечленораздельно, но смысл мессиджа был очевиден: сейчас отрежу.

Ястыков посмотрел-посмотрел на эту эффектную картину,поморщился.

— Ну вот что, Николай Александрович, — сказал он весомо имрачно. — Если ваши дети станут себя плохо вести и вам захочется от нихизбавиться, просто расскажите кому-нибудь, всё равно кому, о том, что вы здесьвидели и слышали. Я немедленно об этом узнаю и пойму ваш намек. Окей?

До сего момента Фандорин крепился, старался держатьсямужчиной, а теперь побледнел, задрожал. Возвращение к жизни, на которой ты ужепоставил крест, — процесс не менее мучительный, чем расставание с ней.Воспитанница Краснокоммунарского детдома только что совершила невозможное —добилась помилования для осужденного смертника. И как просто! Несколькокоротких фраз, смехотворная выходка с ножницами, и ты спасен.

Во всяком случае, приговор отменен хотя бы на словах.

* * *