Утконос подтолкнул пленника в другую сторону.

Через холл, мимо ванной и туалета, он шел по коридору ксветящейся за матовым стеклом кухне. Оттуда донесся мужской голос, потомзасмеялась женщина.

Заказчик и исполнительница праздновали успех операции.Угощения, правда, не было, только бутылка арманьяка и один стакан, передЯстыковым. Жанна помахивала сложенной вдвое тысячерублевкой. Что-то маловатодля гонорара за такую виртуозную работу, мрачно подумал Фандорин.

— А вот и наш герой! — приветствовала его Жанна. — Садитесь,Николай Александрович. Будьте, как дома.

И так ей понравилась эта незамысловатая шутка, чтотриумфаторша вся зашлась от хохота. Достала из кармана круглую серебрянуюкоробочку, сыпанула на купюру розового порошка, поводила по нему пальцем.Потом, запрокинув голову, вдохнула.

— Полегче, лапуля, полегче, — улыбаясь, сказал ОлегСтаниславович. — Я знаю, ты девочка крепкая, но уж больно частишь.

— Я свою норму знаю, — ответила Жанна, изображая алкаша, укоторого заплетается язык, а глаза норовят сфокусироваться на кончике носа. Иснова впала в приступ веселья.

— Не торчите, как произведение скульптора Церетели. Сядьте,— приказал Ястыков. — Потолкуем о деле. Жанночка свою работу практическизакончила, и самым блестящим образом, а вот нам с вами, Фандорин, расслаблятьсяпока рано. Что вам про меня известно?

— Что вы гад и обманщик, — угрюмо ответил Ника, чувствуя,что достиг состояния, когда сдерживающий механизм страха и самосохранения ужене работает и хочется только одного: чтобы всё побыстрее закончилось.

— А, вы про этого придурка. Кстати, Жанночка, ты мне так ине выяснила, где он научился взрывному делу. Что если у него все-таки былсообщник?

Она уверенно ответила:

— Не было. Я проверила все контакты, все знакомства.Совершенно отчетливый псих-одиночка. Что касается взрывчатки, то в 86-м онделал серию репортажей о наших саперах в Афганистане. Тогда и мог нахвататься,больше негде. Дело-то, между нами говоря, нехитрое — прилепить пластида, да накнопочку нажать. Расслабься, Олежек, не тревожь свою хорошенькую головку.

Подождав, пока накокаиненная женщина-вамп отхихикается,Ястыков продолжил:

— Ну, псих так псих. Но благодаря ему Жанна вышла на вас.Вы, Фандорин, помогли мне получить стратегическое преимущество. Остальное —вопрос техники. Однако и здесь важно не напортачить. — Он вдруг подмигнул Николасуи заговорщически шепнул. — Знаете, почему вы до сих пор живы?

— Нет, — ответил Фандорин, нисколько не удивившись сменетона. — Почему?

Ястыков отхлебнул из стакана, пополоскал рот, проглотил.Глаза у него блестели почти так же ярко, как у Жанны. Похоже, стратег успелпорядком набраться.

— Потому что еще не исчерпали свою полезность. — Он созначением поднял палец. — Завтра, то есть уже сегодня, состоятся переговоры.Тема, как вы понимаете, деликатная, поэтому прямой контакт исключается. Понадобитсяпосредник, и вы на эту роль идеально подходите. Куцый вам доверяет, а мы… мыдержим вас за причинное место. Ведь причина вашего с нами сотрудничества —отцовское чувство, так?

— Каламбур, — прыснула Жанна. — Чем породил, тем и угодил —в мышеловку. Про Эрастика с Ангелиночкой-то помните? А, баронет вы нашпрекрасный?

Николас вздрогнул. Окружающий мир, сдернул с глаз магистрамилосердную пелену безразличия, обнажив ситуацию во всей ее садистской наготе.Да-да, ведь кроме страха за свою жизнь существует страх куда более острый — затех, кого любишь. Как он мог про это забыть, подлый эгоист?

— Вижу, помните, — удовлетворенно кивнул Ястыков. — Итак, насцене сойдутся два Благородных Отца. Что такое перед этаким вулканомродительской любви какой то жалкий химкомбинат? Ведь Куцый, я полагаю, объяснилвам, из-за чего я затеял всю эту мелодраму?

— Да. Вы хотите наладить производство «суперрелаксана».Подсадить всю Россию на наркотик.

— Это Куцый вам так разъяснил? Что я, антихрист, задумал всюРоссию закумарить? — Олег Станиславович покачал головой. — Ну Куцый! Ему бы вГолливуде страшилки снимать. Нет, Фандорин, мне не нужна вся Россия, хватитнескольких миллионов уродов, которые будут кушать мои таблеточки и таскать мнесвои рублики, причем совершенно легальным образом. Елки-палки, да половинакосметических фирм тем же занимается: подсадят бабу на какой-нибудь крем отморщин, а потом без этого крема несчастная дура уже жить не сможет — сразу всяхаря обвиснет.

Обвинение в антироссийских помыслах вывело аптекаря из себя,он всё никак не мог успокоиться.

— А сам Куцый? Держит чуть не всех наших гранд-дам накоротком поводке, как жучек. Они обязаны к нему раз в год за очередной дозойкрасоты бегать. Придумано гениально, снимаю шляпу. Это ж надо такой лоббистскиймеханизм изобрести! Через своих клиенток он может и от их мужей чего хочетдобиться. Круче депутатской неприкосновенности! Как же, ведь если с МиратомВиленовичем не дай Бог что случится, у нас в стране придется глянцевые журналызапретить — половина записных красавиц превратится в страхолюдных жаб. А Куцемувсё мало. «Ильич» мой! — Ястыков ударил ладонью по столу. — Я всё устроил, всёподготовил, приватизацию пробил. Сколько сил, сколько времени потратил, неговоря уж о деньгах. А тут этот, на готовенькое!

Всякий человек, если его хорошенько послушать и встать наего точку зрения, оказывается по-своему прав, подумал Николас. И, чтобыотогнать проклятую интеллигентскую объективность, спросил:

— Правда ли, что длительное употребление «суперрелаксана»сказывается на репродуктивной способности?

Веселой Жанне вопрос показался смешным, зато ОлегСтаниславович отнесся к нему серьезно.

— Да, и это мне больше всего нравится.