— Молчите! — возвысил голос Фондорин. — Да, я знаю, что ввашем Ордене приказам не перечат. Но знаю я также и то, что в самом скоромвремени вашему Магу за Дмитрия заплатят выкуп… — Он закашлялся и глухопродолжил. — Бесценный выкуп. Приговор будет отменен. Даю вам в том словоДанилы Фондорина.

Князь прищурился.

— Я вижу, сударь, вам известно нечто, чего не знаю я. Ипоскольку по вам видно, что вы человек чести, я должен вам верить. Однако же,если вы ошибаетесь?

— Найти Дмитрия будет нетрудно. Я нынче же отвезу его вродительское имение — село Утешительное, Звенигородского уезда. Мы более ни наминуту не останемся в вашем доме.

— Нет-нет! — воскликнул губернатор. — Отлично понимаю, чтопосле случившегося вам неприятно пребывать со мною под одной крышей, но умоляю,останьтесь хотя бы до утра. Куда вы поедете на ночь глядя? Я сам уеду, прямосейчас. Моя подмосковная всего в часе езды от заставы. В том, что вы говорите остроительном растворе и крови ребенка, мне видится некая глобальная идея, надкоторой стоит задуматься.

И Давыд Петрович, понурившись, захромал к двери.

— Вот-вот, задумайтесь, — крикнул ему вслед Данила. — Акогда придете к единственно возможному выводу, я вам открою тайну ВеликогоМага. То-то ахнете!

Потом обернулся к Мите и покаянно приложил руку к груди.

— Я безмерно виноват перед тобой, мой бедный друг! Ты едване лишился жизни из-за моей нерасторопности. Теперь я припоминаю, что слышалдоносившиеся издали крики, но не дал себе труда озаботиться их происхождением,ибо пребывал не на земле, а на небе.

— Как это на небе? — заинтересовался Митридат, но тут жедогадался. — А, в аллегорическом смысле. Верно, задумались над какой-нибудьвозвышенной материей и воспарили мыслями в заоблачные сферы?

— Вот именно, в заоблачные, — прошептал Фондорин, глядяповерх собеседника. — Куда не чаял, что простым смертным есть доступ! Краткиймиг самозабвенья! — Он содрогнулся. — А расплата за него могла быть ужасной. Тычуть не погиб! Вот лишнее подтверждение максимы, гласящей: Разум не длясчастливых, Счастие не для разумных. Можешь ли ты простить меня, маленькийстрадалец?

От этих слов Мите сделалось себя очень жалко. Он всхлипнул.

— Я кричал, кричал, голос сорвал, а вас нет и нет. Думал,конец… Все против меня, да? Я им бесеныш, дьявольское семя, да? Что я имсделал? То душить, то в прорубь, то ятаганом! Ы-ы-ы!

И зарыдал в голос, обхватив Фондорина руками. Тотпереполошился, принялся гладить мученика по голове, бормоча извинения, а Митяуже разжалобил себя до судороги, до икоты.

— А-а, масоны проклятые! — выкрикивал он бессвязно. —Понаехали! Будто нам своих злодеев мало!

Рука, гладившая его по макушке, остановилась.

— Про масонов ты не прав. Не уподобляйся невеждам, которыесчитают сие добродетельное движение дьявольским заговором.

— Кто же они, если не заговорщики? — спросил Митридат сквозьслезы. — Всё секретничают, от людей прячутся.

— Если они и заговорщики, то не по своей воле, а оттого, чтов мире пока еще правит Злоглупость, а сторонники Доброразумностинемногочисленны и принуждены действовать тайно. Вернемся в библиотеку, дружок,там осталась моя одежда. А по дороге я расскажу тебе о масонах. Только, прошу,не рыдай больше, это разрывает мне сердце.

Данила взял Митю за руку и повел через комнаты в обратнуюсторону.

— Беда не в масонах, а в том, что есть истинные масоны иложные. Ведь кто такие вольные каменщики? Это добрые и разумные люди, которые вначале нашего просвещенного столетия задались высокой целью перестроитьобщественное здание. В нынешнем своем виде сия постройка являет собою не тотюрьму, не то свинарник. Масоны же мечтают возвести прекрасный и благородныйхрам, где будут править братская любовь и милосердие. Истинные братья-каменщики— те, кто понимает, что храм нужно прежде построить в своей душе, и толькопосле этого он может принять вид вещественности. Но, разумеется, сыскалосьнемало ретивцев и суеумцев, которые устроили собственные объединения по примерумасонских, преследуя совсем иные цели.

— Какие? — гнусаво спросил Митя, вытирая рукавом мокрыещеки.

— Власть, — коротко ответил Фондорин. — Барон Рейхель,достойнейший из русских каменщиков, говорил: «Всякое масонство, имеющееполитические виды, есть ложное». Яснее не скажешь.

Они вошли в библиотеку, которая выглядела так, будто тамнедавно дрались или дебоширили. На полу валялись предметы одежды, в том численеожиданные, вроде красной ленты или шелкового чулка. Пюпитр для чтения упал,книги рассыпались. Канапе отъехало от стены и покосилось, оттопыривподломившуюся ножку. Митя вопросительно взглянул на Фондорина, но тотбеспорядка то ли не заметил, то ли счел недостойным внимания. Ленту и чулоксунул в карман, обул второй башмак, поднял с глобуса жилет, с кресла камзол,всё это время продолжая рассказывать.

— «Полнощная Звезда», куда входили Мирон Любавин и хозяинсего дома, почиталась ложей серьезной, туда дураков и бездельников непринимали. По слухам, к «Звезде» принадлежал и сам Наследник. А поскольку еговысочество числился при дворе в прокаженных, слишком явные честолюбцы держалисьот «полунощников» подальше. Дальнейшего хода событий я не знаю, посколькусделался лесным отшельником, однако угадать их нетрудно. — Данила сталзавязывать галстух, но без зеркала у него не выходило — узел то получалсякривой, то вовсе расползался. — Полагаю, что твой ненавистник и главный врагсостоял в «Полнощной Звезде» на одной из высших должностей, дававших доступ кполному членскому списку: был мастером, приором или генеральным визитатором.Одновременно он являлся и братом Ордена Сатанофагов, наитаинственнейшего извсех. Когда прежний Великий Маг решил назначить своим преемником Метастазио (асие аттестует покойника не слишком лестным образом), дальновидный итальянецстал привлекать в сатаноборцы самых дельных из числа «полуношников», тем болеечто в ту пору ложа как раз должна была прекратить свое существование.Сатаноборцы же, придерживавшиеся особой конспиративности и потому широкомукругу масонов неизвестные, самораспускаться не стали — наоборот, пополнили своиряды за счет людей, подобных Долгорукому и Любавину.

— Я все же не понимаю, что такое эти сатанофаги?

— Из всех ложных масонов они — самые ложные, потому чтопроповедуют беспощадность в войне с Дьяволом и его приспешниками.

— Разве это плохо? — удивился Митя.