Папенькин камердинер Жорж как раз ввел в гостиную Эмбриона —разбудили-таки ради Митиного возвращения.

Старший братец был причесан, наряжен во все лучшее, рукидержал по швам.

— Проси Митю, чтоб не забывал тебя, не оставлял своимпопечением, — велела ему маменька. — От него теперь будет зависеть твоесчастье.

Эмбрион так и сделал. Поклонился чуть не в пояс, назвал«Дмитрием Алексеевичем» и на «вы». Митя прислушался к своему сердцу — нешевельнется ли братское чувство. Не шевельнулось.

Маслов зевнул, перекрестил рот.

— Охохонюшки. Однако время к полуночи. Спасибо, голубушкаАглая Дмитриевна, за чай. Очень у вас вишневое варенье хорошо. Пойду бокаотлеживать. Уснуть не надеюсь — старческая бессонница. Так, поворочаюсь, помнуперину. Дозволит Господь — подремлю часок. А завтра раненько сядем с Митюшей вмои саночки, стегну лошадок и стрелой в Питер.

— Сами стегнете? — удивился Митя. Вспомнил заодно и некоеиное стегание, слегка покраснел. Будет об том казусе разговор в дороге иль нет?

— Сам, лапушка, сам. Люблю троечкой править, да чтоб сколокольцами, да с посвистом. Я ведь не немец какой, русский человек, и изсамых простых. Батька мой лавчонку седельную держал, я же вот в тайныесоветники вышел. Но корней своих не стыжусь. И, как иные парвенюшники,пышностью худородства не прикрываю. Попросту люблю ездить, без холуев. Отличнопрокатимся, Митрий, вот увидишь. Тебе понравится.

Нет, Мите это совсем не понравилось.

— Что, и охраны у вас нет? — насторожился он.

Прохор Иванович засмеялся:

— Зачем охраннику охрана? Не бойся, со мною никто тебя нетронет.

— А разбойники? — спросил Митя, думая вовсе не проразбойников — про Великого Мага и его рыцарей. — По лесам-то пошаливают.

He испугался тайный советник разбойников. Сказал:

— Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест.

Вот какой легкомысленный.

С тем и разошлись по спальням. В гостиной только папенька смаменькой остались — чтоб помечтать вдвоем о будущем счастье.

* * *

Мите было не до сна. Оказавшись один, он разволновался ещепуще.

Вдвоем с Масловым до Петербурга ехать? Как бы не так! Если бс Данилой, то нестрашно, а этот облезлый разве защитит, если что? Сколько ихтам, Авраамовых и Фаустовых братьев, меж Москвой и Петербургом? Это когда ещедо них весть дойдет, чтоб «бесеныша» не трогали.

Нужно тайному советнику про Орден Сатаноборцев рассказать.Ну конечно! Раз он такой враг масонства, ему и карты в руки. Гонялся захорошими масонами, теперь пускай погоняет плохих. Опять же личность ВеликогоМага ему будет куда как интересна.

В спальню Митю отвели папенькин Жорж (он же Егорша) иМалаша. Пока вели, ругались, кому маленького барина раздевать, однако онотправил обоих, сказал: сам.

Успел только кафтан снять, тут мысли и накатили — сначалатревожные, потом дельные.

К Прохор Иванычу, немедля!

Стал обратно натягивать кафтан — на пол из-за обшлага выпалбумажный прямоугольник.

Что это? Государынина реликвия? Нет, та в кармане.

Ах да, это Данила сунул. На память.

Письмо от Великого Мага, вот что это было такое. Очень дажекстати — пусть Маслов не думает, что ребячьи фантазии.

Митя развернул бумагу, чтобы прочитать еще раз, ужесобственными глазами. Но еще прежде того взглянул на красневшую понизу печать.Вот он, значит, какой — Знак Усекновения. На первый взгляд цветок с лепестками,вроде ромашки. А если приглядеться, никакая это не ромашка, а два креста сутолщенными, округлыми концами: обычный крест и косой, андреевский. Выходит,Великому Магу дьяволовы меты такими вот знаками прижигают. Чудно!

Хотел было читать, но снова посмотрел на печать. Где-то онуже видел этот красный цветок. На каком-то странном, неподобающем для цветкаместе.

И было Митридату видение: белое гузно с сине-краснымиполосами от плетки, и на копчике — игривая ромашка.

Ах!

Кафтан сам собой выскользнул из рук на пол. Митя жепочувствовал, как подгибаются колени, и еле-еле, на полусогнутых ногах,добрался до стула. Рухнул.

О, Пресветлый Разум!

Не от содомского разврата у тайного советника Маслова наприватном месте наколот знак, ошибся кнутобоец Мартын. И понятно теперь, отчегоПрохор Иванович последним из придворных, вопреки моде, в парике ходит. Что естьЛюциферовы меты? Известно: рога и хвост. Их-то и «отсекают» Великому Магу.Где-то на темени или на макушке, под волосами, должны быть у Маслова еще дватаких знака — от усекновения рогов.

Но как же так? Выходит, Великий Маг — не Метастазио?

И Митю главный сатанофаг хочет истребить не из-за подслушанногона дворцовой печи разговора?

Тогда за что?

Чем не угодил царский воспитанник начальнику Секретнойэкспедиции?

Очень просто, ответил сам себе Митридат. В этой самойромашке причина и состоит. Он увидел то, чего никому видеть не положено. Должнобыть, тайный советник решил: мальчишка образован и смышлен не по годам… Нет,это слишком лестно. Не в Митиной смышлености дело. Испугался Маслов, что отрокстанет болтать, какое украшение у государственного человека на заднице. Кто оЗнаке Усекновения слыхом не слыхивал, посмеется да забудет, но если слух опикантной причуде секретного начальника дойдет до человека сведущего, тутМаслову и конец.

Легко ли: охранитель августейшей безопасности — главатайного ордена. Гонитель вольных каменщиков сам — наисекретнейший из масонов!Не сносить тогда Прохору Ивановичу головы.

Никогда еще Митина мысль не работала так резво, даже вмомент произведения математических исчислений.

Как хитер Маслов, как предусмотрителен! Все ложи разогнал, асвой орден укрепил. Собирая по поручению императрицы сведения о тайныхобществах, должно быть, заранее присматривался, кто из фигурантов может бытьему полезен.

Полезен для чего?

Ясно, для чего. Ведь Фондорин сказал, чего хотят ложныемасоны — власти.

Митя зачесал в затылке. Что-то тут не складывалось.

Разве может какой-то Прохор Иваныч, сын лавочника, получитьвласть над Российской империей?