Одеться этой ночью пришлось со всей основательностью – утепленная штормовка, прорезиненный плащ с капюшоном. Алексей подтянулся на руках, выглянул за скалу. Переместился в ложбину. В соседней нише обустроился Вадим Казанцев, он тоже был одет, как капуста, шумно отдувался. Сзади сопела Алина (и зачем он взял ее с собой?). Но девушка уперлась – либо со мной, либо больше не подходи! Детский сад какой-то.

У нее была сносная подготовка, в чем Лавров уже убедился, и после колебаний разрешил примкнуть к группе, строго-настрого наказав никуда не лезть. Дефицит в людях был серьезный. Операцию засекретили, о подробностях знали только несколько человек из руководства флотилии и командования гарнизона. Лишняя голова помешать не могла.

Десять минут назад на пересыпь вдоль берега прокралась лодка с несколькими пассажирами. Люди ушли на маяк, а плавсредство пришвартовали в скалах. Потом одна за другой подъехали три машины. Номера на них были соответствующие – имели отношение к органам власти. Эти пассажиры тоже ушли на маяк. Остались только наблюдатели, но они пока не мелькали.

Специальные подразделения полковник Лианозов решил не привлекать, а заблокировать лиман только после того, как последняя мышь заберется в мышеловку…

Больше никто не подъезжал. За дорогой следили в паре километров севернее. На часах – без двух минут полночь. Возможно, подразделения красноармейцев уже перекрыли подступы к лиману.

Сдавленно охнула Алина – захлопали крыльями несколько жирных летучих мышей, промчались над застывшими оперативниками. Эти твари здесь были повсюду – днем спали, облепив скалы, ночью бодрствовали, устраивали карусели, носились, как истребители.

– Ты как там? – прошептал Алексей.

– Ненавижу летучих мышей, – призналась девушка. – Сухопутных мышей тоже ненавижу, но этих особенно. Предпочла бы ласточек…

– Ласточки тоже вонючие и надоедливые, – отозвался Казанцев, пристраивая автомат. – Особенно если все скалы ими засижены…

Капитана из тюрьмы перевели под домашний арест – все же не злостный преступник, просто на бабе погорел. Начальство – тоже люди, понимают, что такая ерунда может с каждым случиться. Просить за товарища Лавров прибыл лично к Лианозову. Тот немного поломался, потом махнул рукой: ладно, забирай своего орла, пусть в боевой обстановке искупает вину, и не дай бог не искупит! Казанцев жарко благодарил, уверял, что всегда будет слушаться и больше ни одной бабы, гори они синим пламенем!

– Командир, почему они встречаются здесь? – протяжно прошептал Казанцев. – Не в городе, не в катакомбах, а здесь, у черта на рогах, где вообще нет ничего? Это ведь опасно – тащиться за тридевять земель…

– Эти люди могут тащиться куда угодно, – отрезал Лавров. – У них такие ксивы, что контрразведка позавидует. Не все проживают в катакомбах, там свои трудности. Они знают, когда пройдет патрульный катер, им об этом сообщат. Подозреваю, здесь не вся банда, а только руководители ячеек, прочие ответственные персоны, кто-то еще. Мне не дают покоя слова про подводную лодку. Субмарина привезет гостей или на нее собираются кого-то переправить? К берегу она не подойдет, под водой скалы, встанет в паре кабельтовых, но на весельной лодочке до нее можно доплыть…

– Дорога упирается в маяк или идет дальше, в объезд лимана? – продолжал интересоваться Казанцев.

– Дорога упирается в маяк. Другой нет. Возможно, есть сухопутные проходы на другую сторону, можно на лодочке проскочить между каменными островками…

– Подожди, командир, но ведь из маяка должен существовать запасной ход? Они же не полные идиоты лезть в западню?

– Слушай, почемучка, ты уже надоел, – рассердился Алексей. – Много вопросов. Лежи и молча искупай. Скоро двинемся, там и будешь показывать, на что способен.

Казанцев обиженно засопел. Вопрос он в принципе задал правильный. Из маяка существовал дополнительный подземный выход. По приказу Лианозова нашли старого смотрителя маяка – дедушка стойко пережил лихие годы, оккупацию, проверки в НКВД, сохранив при этом трезвый ум и идеальную память. Лаз прорыли еще в XIX веке, он вел к скалистому побережью, закупорить эту лазейку Лианозов обещал сразу же, как начнется заварушка.

– Командир, я вижу часового… – снова подал голос Казанцев, и теперь его слова звучали уместно. – Справа, на два часа, он за скалой, кажется, один…

Алексей колебался. Сигнала пока не было. Он обернулся. В темноте поблескивали женские глаза. Алина прижалась к камню, молчала. Как ни крути, а то, что СМЕРШ вышел на след банды, – исключительно ее заслуга, и это его чрезвычайно смущало. Времени на подготовку операции не было, работали наудачу, о полной синхронизации действий оставалось только мечтать…

К часовому подкрались с двух сторон, не дышали, боялись что-нибудь зацепить. Мужик пристроился на сухом участке между валунами. Над головой – козырек скалы на случай непогоды. И ветер сюда почти не проникал. Часовой закряхтел, повернулся на бок, вытаскивая из кармана папиросную пачку.

Момент был удобный. Алексей набросился на него, задавил своей тяжестью, вцепился в горло. Мужик забился, пытаясь вырваться, надулся, как жаба, больно ударил майора кулаком в бок. Дыхание перехватило. Но Казанцев не дремал, возник с фланга, рухнул на колени, ударил часового увесистым булыжником. Хрустнула черепная кость. Часовой подергался и застыл. Оперативники отпрянули, чтобы не измазаться кровью.

– Прости, что по-простецки, – хмыкнул Вадим. – Но некогда было выдумывать. Слушай, а это ведь знакомая личность, помнится, в розыск его объявляли…

Мутный свет озарил перекошенное лицо, обросшее щетиной. Сходство с фотографией было налицо. Гражданин Рыхлин, заведующий 4-м гаражом 3-й автобазы, в которой директорствовал Калымов Егор Филиппович. Он пропал вместе со своим руководством и вот теперь, слава богу, нашелся…

– Алексей, сигнальная ракета… – зашептала, подползая, Алина. Она не пропустила волнительный момент, постоянно держала в поле зрения мыс. За «пастью крокодила» висел, покачиваясь в воздухе, светящийся «зонтик». Значит, катер береговой охраны начинает движение и через пять-шесть минут будет здесь…

– Вперед, народ, вперед. Ползем, головы не поднимаем…

Второго часового сняли у машин – они стояли рядком за глыбами валунов. Наблюдатель покинул укрытие, озадаченно смотрел, как тает в воздухе свет сигнальной ракеты. Это могло означать что угодно. Может, пьяные матросы решили позабавиться? Он не был уверен, что следует доложить, испытывал нерешительность.

Казанцев кинул камешек. Часовой резко повернулся. Алексей коршуном налетел сзади, сбил с ног, вонзил в часового нож. Тот недолго побрыкался и успокоился, когда отточенное лезвие перерезало ему сонную артерию. Ох уж это любопытство! Перевернули умирающего, и этот был заочным знакомцем – та же автобаза, 4-й гараж, гражданин Штыренко, получивший, наконец, по заслугам! Пламенный привет товарищу Калымову!

Дальше не прятались. Дорога упиралась в пустырь перед маяком. Захочешь – не спрячешься! Вдвоем с Казанцевым побежали к машинам, швыряя гранаты. Загремели взрывы, пламя охватило транспортные средства. Взорвался капот черной эмки с бронированным радиатором – отлетела крышка, выплеснулся огонь. Лопались колеса у крытого брезентом «ГАЗ-67».