– Папочка, убери его, – почти простонала Элли. – Он такплохо пахнет!

– Ш-ш-ш, Элли. Спи, – сказал Луис, удивляясь, как спокойноон говорит. Неожиданно он подумал о том, что случилось утром после прогулки восне, на следующий день после смерти Паскова; как почувствовал себя неудобно,нырнул в туалетную комнату, посчитав, что выглядит черт-те знает как. Новыглядел-то он нормально. И тут Луис удивился: сколько же людей ходят вокруг изнают ужасную тайну места, где раньше хоронили Микмаки?

«Да никакой тут нет тайны, черт побери. Просто кот!» Но Эллиправа. От кота теперь сильно воняло. Луис забрал кота из комнаты, отнес еговниз, пытаясь дышать ртом. Ужасный запах! Даже хуже, чем просто ужасный, еслипрямо говорить. Месяц назад Джад, зашедший на минутку, заметив, как балуютсядети с банкой вонючего антисептика, сказал:

– Это не Шанель Номер Пять, так, Луис?

Но запах загноившихся ран, тех, что доктор Брасермунн измедицинского университета называл «не-плоть», был намного хуже, равно как изапах из неработающего каталитического конвертора в гараже.

А запах от кота был еще хуже. Откуда он брался? Но Луислегко уберет его, вымоет кота в броме, пока остальные – все трое – будутнаверху. В первый раз Луис держал кота в руках, с того самого дня как тот почтинеделю назад вернулся из мира мертвых. Кот лежал у него на руках, горячий инеподвижный, словно больной, и Луис удивился: «Волнует ли тебя хоть что-то, ты,ублюдок?»

Неожиданно Луис вспомнил о своем сне, когда Пасков свободнопрошел сквозь закрытую дверь между кухней и гаражом.

«Может, и от кота нет убежища? Может, кот, словно призрак,может проходить сквозь двери?»

– В мешок тебя посадить, гадина? – прошептал Луис, но голосего прозвучал слишком грубо.

Неожиданно Луис решил: если попытаться посадить его в мешок,кот начнет сопротивляться и поцарапает его. Но пока Черч лежал совершеннонеподвижно, распространяя скверный запах, глядел в лицо Луису, словно могпрочитать мысли человека.

Открыв дверь, Луис, может, немного грубовато, бросил кота вгараж.

– Уходи! – приказал он. – Убей мышь или еще кого.

Черч неловко приземлился. Его задние лапы разъехались, и котупал. Казалось, он обжег Луиса полным ненависти взглядом, потом, покачиваясь,как пьяный, побрел прочь и исчез.

«Боже, Джад, – подумал Луис, – я хотел бы, чтоб ты держалсвой рот на замке».

Он подошел к раковине и энергично вымыл запястья и руки,словно после операции. «Ты пошел и сделал это. У тебя была причина.., и онапоказалась тебе достаточно веской.., поймав однажды, оно держит тебя… Ты всегданаходишь причины, которые кажутся вескими…»

Нет, он не обвиняет Джада. Он пошел туда по собственной волеи нечего Джада обвинять.

Луис закрыл воду, вытер насухо руки и запястья. Неожиданноон замер с полотенцем в руках и посмотрел вперед, посмотрел на маленькийкусочек ночи за окном над раковиной.

«Значит, теперь это и мое место? Оно и мое тоже? Нет, я нехочу в этом участвовать».

Он швырнул полотенце на крючок и направился вверх полестнице.

* * *

Речел лежала в постели, натянув одеяло на самый нос, и Гаджприткнулся рядом с ней. Она, словно извиняясь, посмотрела на Луиса.

– О чем ты задумался, дорогой? Не хмурься. Я лучше себя будучувствовать, если он останется со мной. Он такой горячий.

– Нет, – сказал Луис. – Все в порядке. Я постелю себе внизу.

– Ты действительно не против?

– Да. Гаджу это не повредит, да и ты станешь чувствоватьсебя лучше, – он сделал паузу, потом улыбнулся. – Но я думаю, ты просто хочешьзаразиться. Это точно случится. Но ведь ты свое решение не изменишь?

Она улыбнулась и покачала головой.

– Что там у Элли?

– Черч. Она попросила убрать Черча.

– Элли хотела, чтобы убрали Черча? Что-то новое!

– Да, – согласился Луис, а потом добавил: – Она заявила, чтоЧерч плохо пахнет. Я тоже думаю, от него немного воняет. Может, он извалялся вкакой-нибудь куче дерьма?

– Плохо, – сказала Речел, ворочаясь в кровати. – Я думала,что Элли скучает по Черчу так же сильно, как по тебе.

– Гм-м-м, – только и ответил на это Луис и мягко поцеловалее. – Спокойной ночи, Речел.

– Я люблю тебя, Луи! Я так рада вернуться домой. И мне оченьжаль, что так получилось и тебе приходится идти спать вниз.

– Да, все нормально, – сказал Луис и выключил свет.

* * *

Внизу Луис сложил стопкой диванные подушки, раздвинул диван.Ему предстояло провести ночь на диване, где сквозь тонкий матрас, чуть понижепоясницы, выпирал прут. Наконец диван был застелен, но Луис не смог избавитьего от скрипа. Достав два одеяла с верхней полки в кладовке, Луис постелил ихтак, чтоб было мягче. Потом он начал раздеваться, но остановился и замер.

«Это снова Черч? Великолепно. Ходит вокруг и смотрит. Как тысказала, Речел? „Он никому вреда не принесет…“ Может, даже поможет. Он же несможет войти. Походит вокруг и убедится, что все двери на запорах».

Луис совершил тур по лестнице, закрывая на задвижки двери иокна. Он должен был сделать что-то прямо сейчас, ведь Черч мог следить задомом…

– Теперь посмотрим, как ты пролезешь в дом, ублюдочный кот!

Луис страшно хотел, чтоб у Черча на морозе отмерзли яйца, нобеда в том, что у Черча их давно не было.

Выключив свет, Луис лег на диван. Прут немедленно впился емув спину, и Луис подумал, что пройдет полночи, прежде чем он уснет. Уснул он набоку, на краю дивана, а потом проснулся в…

…он был на кладбище Микмаков за Хладбищем Домашних Любимцев.В этот раз он был один. В этот раз он сам убил Черча и во второй раз принес егосюда, чтобы вернуть к жизни. Бог знает почему; Луис не знал. В этот раз онзарыл Черчи по глубже, решив, что так кот не сможет выкарабкаться. Луис слышалвопли кота, откуда-то из-под земли. Они напоминали плач ребенка. Звук проникалчерез поры земли, через ее каменную плоть.., звук и запах, который былтошнотворным, сладким – запахом гниения и разложения. Дышать становилось всетяжелее, словно на грудь навалилась какая-то тяжесть.

Кричать.., кричать…

…и вырвался крик…

…и исчезла тяжесть…