«Но мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды».

Черч застыл над мертвой птицей. Потом он стал работать надвторым ее крылом. С мрачным, шуршащим звуком Черч дергал крыло туда-сюда.«Никогда не поднимайся высоко, Икар… Да, Дедал», е…я птица! Такая же мертваякак шкура, содранная с собаки. Видимо, Черч собирался пообедать, что ж, так,может, и лучше…

Луис, неожиданно для себя, пнул Черча.., здорово пнул.Задняя часть кота аж подлетела вверх. Скосолапившись, кот поплелся прочь,наградив Луиса неприятным, желто-зеленым взглядом.

– Вот тебе от меня, – прошипел на него Луис, словно сам былкотом.

– Луис? – позвала сверху Речел. – Ты идешь?

– Сейчас, – ответил он. «Я только уберу этот маленькийбеспорядок, Речел, ладно? Потому что этот беспорядок касается только меня». Ондобрался до выключателя, потом быстро вернулся к шкафчику под раковиной накухне, где лежали зеленые полиэтиленовые пакеты для мусора. Взяв пакет, онвернулся в гараж и снял со стены совок, висевший на гвоздике. Потом он подцепилтяжелое крыло мертвой птицы, и оно само соскользнуло в кулек. За крылом туда жепоследовало тело. Завязав узлом пакет, Луис забросил его в дальний уголбагажника «Цивика». К тому времени как он закончил, от холода ноги у него пошлимурашками.

Черч стоял в дверях гаража. Луис погрозил коту совком и тотскользнул в сторону и растворился среди теней.

* * *

Наверху Речел лежала в кровати. На ней ничего не было, кромесапфира на цепочке.., как обещано. Она лениво улыбалась мужу.

– Что ты там так долго делал?

– Выключатель заело, – ответил Луис. – Пришлось менятькнопку.

– Иди сюда, – позвала она и мягко притянула его к себе заруку. – Он знает, что ты хочешь быть во мне, – мягко пропела она. – Он знает,чего ты хочешь.., о, Луис, дорогой, какой он большой.

– Он только начинает подниматься, я так думаю, – ответилЛуис, выскальзывая из халата. – Посмотрим, управимся ли мы до прихода СантаКлауса. Как ты думаешь?

Она поднялась на локте. Луис почувствовал ее грудь, теплую имягкую.

– Он знает, когда тебе плохо или хорошо.., или оченьхорошо.., божественно приятно… Ты ведь был хорошим мальчиком, Луис?

– Я так считаю, – сказал он. Его голос был не очень спокоен.

– Давай посмотрим, так ли он хорош на вкус, как крепок навид, – сказала Речел.

* * *

С сексом вышло удачно. Луис не чувствовал себя простоскользящим взад-вперед, как обычно бывало, когда он трахал жену… После, кончив,он лежал в темноте новогодней ночи, вслушиваясь в размеренное и глубокоедыхание супруги, думал о мертвой птице на пороге гаража.., той, что Черчподарил ему на Рождество.

«Не сходите с ума, доктор Крид. Я живой. Тогда я былмертвым, а сейчас – живой. Я сделал круг и снова здесь, чтобы сказать вам, чтобвы убирались в жопу с вашим мурлыканьем и манией преследования. Должен вам сказать,что мужчина… „мужчина.., выращивает, что может.., и пожинает плоды“. Незабывайте это, доктор Крид. Я – то, что взрастило ваше сердце, и принадлежувам, как ваша дочь, жена, сын… Помните тайну и хорошенько берегите ее от чужихглаз».

Скоро Луис уснул.

Новый год прошел. Вера Элли в Санта Клауса вспыхнула с новойсилой.., на время, конечно.., с помощью следов в камине. Гадж все время заявляло своем присутствии, то и дело останавливаясь, чтобы пожевать особенно вкусновыглядевшие куски оберточной бумаги. В этом году оба ребенка решили, чтокоробки лучше игрушек.

Первого зашли Крандоллы и принесли эг-ног17 и Луис поймалсебя на том, что мысленно изучает Норму. Она выглядела бледной и какой-то ещеболее прозрачной, чем раньше. Если бы ее увидела бабушка Луиса, она сказала бы,что Норма начала «слабеть», а это, возможно, не такое уж плохое слово, чтобыописать произошедшие с Нормой перемены. Ее руки, такие пухлые и изуродованныеартритом, сразу покрылись темными, старческими пятнами. Волосы казались ещеболее жидкими. Крандоллы отправились домой около десяти вечера, и Криды вместепосмотрели на Нью-Йорк по телевизору. Это был тот, последний раз, когда Нормабыла у них дома.

Большая часть каникул оказалась грязной и дождливой, но Луисбыл рад оттепели, хотя погода стояла мрачная и гнетущая. Луис работал дома:делал книжные полки и шкаф для посуды Речел, модель «Порше» у себя в кабинетелично для себя. Когда 23 января кончились рождественские каникулы, Луис былсчастлив вернуться в университет.

Наконец началась эпидемия гриппа.., серьезная эпидемия вобщежитии через неделю после начала семестра. У Луиса оказалось забот полонрот. Он обнаружил, что работает по десять, иногда по двенадцать часов иприезжает домой словно избитый.., но работа не тяготила его.

Чары оттепели развеялись 29 января. И выдалась холодненькаянеделька. Термометр не поднимался выше минус двадцати. Как-то утром Луисосматривал, как срасталась сломанная рука одного молодого человека, которыйнадеялся (бесплодно, по мнению Луиса), что сможет играть в баскетбол летом,когда одна из практиканток, заглянув в комнату, сказала, что Луиса к телефону.

Луис из бокса прошел в свой кабинет. Речел плакала в трубку,и Луис почувствовал настоящую тревогу. «Элли, – подумал он. – Она упала с саноки сломала руку.., или пробила себе череп…» Луис с тревогой подумал о безумныхнаездниках на туботтане.

– С детьми все в порядке? – спросил он.

– Да, да, – заплакала Речел еще громче. – Не с детьми. СНормой, Луис. С Нормой Крандолл. Сегодня утром она умерла. Около восьми часов,скорее всего сразу после завтрака, так сказал Джад. Он зашел посмотреть, домали ты, и я ответила ему, что ты ушел полчаса назад. Ox… ox, Луи, он выгляделтаким потерянным, таким удивленным.., таким старым… Слава богу, Элли ужеуехала, а Гадж слишком мал, чтобы понимать, что случилось..

Луис нахмурился. Злясь на то, что все так плохоскладывается, он обнаружил, что думает о Речел, пытаясь не думать о том, чтоСмерть снова здесь. Смерть – тайна, ужас, и надо хранить ее подальше от детей,совсем спрятать ее от детей – таким путем пошли викторианские джентльмены идамы. Еще они верили, что правда о сексуальных отношениях должна хранитьсяподальше от детей.

– Боже, – только и сказал он. – Сердце?

– Не знаю, – ответила Речел. Она больше не плакала, нохрипела и задыхалась по-прежнему. – Ты сможешь приехать, Луис? Ты же его друг,и, я думаю, ты нужен ему.

Ты – его друг.

«Ладно, пусть так, – подумал Луис, слегка удивленно. – Яникогда не стремился выбрать себе в приятели восьмидесятилетнего старика, нодогадываюсь, что все именно так и получилось». А теперь вещи назвали своимиименами и теперь все станут считать их друзьями. Осознав это, Луис понял, чтоДжад давно знал об этом, задолго до того, как это понял Луис. Джад стоял рядомс ним вопреки тому, что происходило, вопреки мыши, вопреки вороне. И Луиспочувствовал, что в вопросе с Черчем старик поступил совершенно верно.., или,по крайней мере, он проявил максимум участия. Теперь Луис должен тоже сделатьдля Джада, что сможет. И даже если это означает сидеть рядом со Смертью, рядомс его мертвой женой, Луис сделает это.