— Нет, — сказала Мидж. — Насколько я знаюСтратмора, это его дела. Готова спорить на любые деньги, что он здесь. Чутьемне подсказывает. — Второе, что никогда не ставилось под сомнение, —это чутье Мидж. — Идем, — сказала она, вставая. — Выясним, правали я.

Бринкерхофф проследовал за Мидж в ее кабинет. Она села иначала, подобно пианисту-виртуозу, перебирать клавиши «Большого Брата».

Бринкерхофф посмотрел на мониторы, занимавшие едва ли не всюстену перед ее столом. На каждом из них красовалась печать АНБ.

— Хочешь посмотреть, чем занимаются люди вшифровалке? — спросил он, заметно нервничая.

— Вовсе нет, — ответила Мидж. — Хотела бы, ношифровалка недоступна взору «Большого Брата». Ни звука, ни картинки. ПриказСтратмора. Все, что я могу, — это проверить статистику, посмотреть, чемзагружен «ТРАНСТЕКСТ». Слава Богу, разрешено хоть это. Стратмор требовалзапретить всяческий доступ, но Фонтейн настоял на своем.

— В шифровалке нет камер слежения? — удивилсяБринкерхофф.

— А что, — спросила она, не отрываясь отмонитора, — вам с Кармен нужно укромное местечко?

Бринкерхофф выдавил из себя нечто невразумительное.

Мидж нажала несколько клавиш.

— Я просматриваю регистратор лифта Стратмора. —Мидж посмотрела в монитор и постучала костяшками пальцев по столу. — Онздесь, — сказала она как о чем-то само собой разумеющемся. — Сейчаснаходится в шифровалке. Смотри. Стратмор пришел вчера с самого утра, и с техпор его лифт не сдвинулся с места. Не видно, чтобы он пользовался электроннойкартой у главного входа. Поэтому он определенно здесь.

Бринкерхофф с облегчением вздохнул:

— Ну, если он здесь, то нет проблем, верно?

Мидж задумалась.

— Может быть.

— Может быть?

— Мы должны позвонить ему и проверить.

— Мидж, он же заместитель директора, — застоналБринкерхофф. — Я уверен, у него все под контролем. Давай не…

— Перестань, Чед, не будь ребенком. Мы выполняем своюработу. Мы обнаружили статистический сбой и хотим выяснить, в чем дело. Крометого, — добавила она, — я хотела бы напомнить Стратмору, что «БольшойБрат» не спускает с него глаз. Пусть хорошенько подумает, прежде чем затеватьочередную авантюру с целью спасения мира. — Она подняла телефонную трубкуи начала набирать номер.

Бринкерхофф сидел как на иголках.

— Ты уверена, что мы должны его беспокоить?

— Я не собираюсь его беспокоить, — сказала Мидж,протягивая ему трубку. — Это сделаешь ты.

— Что? — воскликнула Мидж, не веря своимушам. — Стратмор говорит, что у нас неверные данные?

Бринкерхофф кивнул и положил трубку.

— Стратмор отрицает, что «ТРАНСТЕКСТ» бьется надкаким-то файлом восемнадцать часов?

— Он был крайне со мной любезен, — просияв, сказалБринкерхофф, довольный тем, что ему удалось остаться в живых после телефонногоразговора. — Он заверил меня, что «ТРАНСТЕКСТ» в полной исправности.Сказал, что он взламывает коды каждые шесть минут и делал это даже пока мы сним говорили. Поблагодарил меня за то, что я решил позвонить ему.

— Он лжет, — фыркнула Мидж. — Я два годапроверяю отчеты шифровалки. У них всегда все было в полном порядке.

— Все когда-то бывает в первый раз, — бесстрастноответил Бринкерхофф.

Она встретила эти слова с явным неодобрением.

— Я все проверяю дважды.

— Ну… ты знаешь, как они говорят о компьютерах. Когдаих машины выдают полную чушь, они все равно на них молятся.

Мидж повернулась к нему на своем стуле.

— Это не смешно, Чед! Заместитель директора только чтосолгал директорской канцелярии. Я хочу знать почему!

Бринкерхофф уже пожалел, что не дал ей спокойно уйти домой.Телефонный разговор со Стратмором взбесил ее. После истории с «Попрыгунчиком»всякий раз, когда Мидж казалось, что происходит что-то подозрительное, онасразу же превращалась из кокетки в дьявола, и, пока не выясняла вседосконально, ничто не могло ее остановить.

— Мидж, скорее всего это наши данные неточны, —решительно заявил Бринкерхофф. — Ты только подумай: «ТРАНСТЕКСТ» бьетсянад одним-единственным файлом целых восемнадцать часов! Слыханное ли это дело?Отправляйся домой, уже поздно.

Она окинула его высокомерным взглядом и швырнула отчет настол.

— Я верю этим данным. Чутье подсказывает мне, что здесьвсе верно.

Бринкерхофф нахмурился. Даже директор не ставил под сомнениечутье Мидж Милкен — у нее была странная особенность всегда оказываться правой.

— Что-то затевается, — заявила Мидж. — И янамерена узнать, что именно.

Беккер с трудом поднялся и рухнул на пустое сиденье.

— Ну и полет, придурок, — издевательски хмыкнулпарень с тремя косичками. Беккер прищурился от внезапной вспышки яркого света.Это был тот самый парень, за которым он гнался от автобусной остановки. Беккермрачно оглядел море красно-бело-синих причесок.

— Что у них с волосами? — превозмогая боль,спросил он, показывая рукой на остальных пассажиров. — Они все…

— Красно-бело-синие? — подсказал парень.

Беккер кивнул, стараясь не смотреть на серебряную дужку вверхней губе парня.

— Табу Иуда, — произнес тот как ни в чем небывало.

Беккер посмотрел на него с недоумением.

Панк сплюнул в проход, явно раздраженный невежествомсобеседника.

— Табу Иуда. Самый великий панк со времен Злого Сида.Ровно год назад он разбил здесь себе голову. Сегодня годовщина.

Беккер кивнул, плохо соображая, какая тут связь.

— Такая прическа была у Табу в день гибели. —Парень снова сплюнул. — Поэтому все его последователи, достойные этогоназвания, соорудили себе точно такие же.

Беккер долго молчал. Медленно, словно после уколатранквилизатора, он поднял голову и начал внимательно рассматривать пассажиров.Все до единого — панки. И все внимательно смотрели на него.

У всех сегодня красно-бело-синие прически.