— Пожалуйста, при том условии, что я не обещаю ответить нанего.

— Договорились. Вы подумали, что старше меня, так ведь?

— Да, — подтвердила она. — Я подумала, что старше.Собственно, сколько вам лет на самом деле, Билл?

— Тридцать. Как я понимаю, это делает нас близкими соседямина возрастной лестнице… во всяком случае, живем мы на одной улице. Но вы почтиавтоматически предположили, что не просто старше, а намного старше. И вотобещанный вопрос. Вы готовы?

Рози неловко пожала плечами.

Он склонился к ней, внимательно глядя ей в глаза взглядомсвоих глаз с чарующим зеленоватым проблеском.

— Вы знаете, что красивы? — спросил он. — Это не комплименти не заранее заготовленная фраза для подобного ужина с дамой; я спрашиваю изчистого любопытства. Скажите, вы знаете, что красивы? Наверное, нет, так ведь?

Она открыла рот. Но из глубины горла вырвался лишь едваслышный шум выдоха, похожий скорее на свист, чем вздох.

Он накрыл ее руку своей ладонью и слегка сжал. Прикосновениедлилось недолго, однако ее нервные окончания будто поразил удар электрическимтоком, и секунду-другую она не видела ничего, кроме сидящего напротив мужчины —ничего, кроме его волос, губ и, самое главное, глаз. Остальной мир погрузился внебытие, словно они вдвоем оказались на сцене, где вдруг погасили все лампы,кроме одного-единственного яркого жаркого софита.

— Не надо насмехаться надо мной, — попросила она, и в этотраз ее голос отчетливо дрожал. — Пожалуйста, не смейтесь. Я этого не вынесу.

— Я никогда этого не сделаю, — произнес он рассеянно, словноданный предмет находился вне поля их обсуждения. — Но я буду говорить вам все,что вижу. — Улыбнувшись, он протянул руку, чтобы снова прикоснуться к ее руке.— Я всегда буду говорить вам то, что вижу. Обещаю.

Она заверила его, что ему совсем не обязательно подниматьсяпо лестнице и провожать ее до самой двери, но он настоял на своем, и онаобрадовалась. Когда официант принес бифштекс и жаркое, разговор перекинулся наменее личные темы — он пришел в восторг, выяснив, что упоминание о РоджереКлеменсе было не случайным, что она вполне уверенно ориентируется в бейсболе, иони долго обсуждали достоинства и недостатки городских команд, после чегоестественно переключились с бейсбола на баскетбол. Она почти не вспоминала оНормане до тех пор, пока они не сели в машину, чтобы вернуться домой. В этотмомент она представила, каково будет открыть дверь и увидеть в комнате его,Нормана, сидящего на кровати с чашкой кофе, может быть рассматривающего висящуюна стене картину с изображением женщины на вершине холма.

Потом, когда они поднимались по лестнице — Рози впереди,Билл на ступеньку или две сзади — у нее родился новый повод для беспокойства.Что случится, если он вздумает поцеловать ее на прощание? И что, если послепоцелуя захочет зайти к ней?

«Разумеется, он захочет зайти, — произнес Норман тем тяжелымтерпеливым тоном, к которому прибегал, когда старался не рассердиться на нее ивсе же не мог сдержать злость. — Более того, он будет настаивать. С чего бытогда он тащил тебя в ресторан и вышвыривал полсотни баксов? Черт возьми, тыдолжна быть польщена — на улице полно шлюх, которые проявили бы гораздо большуюуступчивость и за половину этой суммы. Он захочет войти, он захочет трахнутьтебя, и, наверное, это не худший вариант — может, после этого ты станешь меньшевитать в облаках».

Ей удалось достать ключ из сумочки, не уронив его, но кончикключа долго постукивал по металлическому кружку, категорически отказываясьнаходить замочную скважину в центре. Он накрыл ее руку своей и помог вставитьключ на место. Снова в момент прикосновения она ощутила легкий ударэлектрическим током и не смогла уйти от воспоминаний, которые вызвал у неевходящий в замочную скважину ключ.

Она открыла дверь. Нормана нет, разве что он прячется в душеили кладовке. Всего лишь приятная комната с кремовыми стенами, висящей у окнакартиной и включенным над раковиной светом. Пока еще не дом, но гораздо ближе кдому, чем общая спальня в «Дочерях и сестрах».

— Вы знаете, очень даже неплохо, — задумчиво заметил он. —Не двухэтажный особняк в пригороде, но все же неплохо.

— Не хотите ли войти на минутку? — предложила она, с трудомшевеля совершенно бесчувственными губами, как будто ей сделали укол новокаина.— Я могла бы угостить вас чашечкой кофе…

«Великолепно! — завопил Норман из крепости в ее голове. —Сразу берем быка за рога, так, что ли? Ты угощаешь его чашечкой кофе, а он тебя— сливками. Не ожидал от тебя, крошка».

Билл, казалось, тщательно обдумал ее предложение, прежде чемотрицательно покачать головой;

— Мне кажется, это не самая подходящая мысль. По крайнеймере, не сегодня. По-моему, вы не до конца представляете, как действуете наменя. — Он засмеялся чуточку напряженно. — Наверное, я и сам не до концапредставляю, как вы на меня действуете.

Он заглянул ей через плечо и увидел нечто, заставившее егоподнять кверху большой палец.

— Все-таки вы оказались правы в отношении картины — в тотмомент я ни за что бы не признал этого, но вы были правы. Пожалуй, вы уже тогдазнали, где ее повесите, признайтесь.

Она отрицательно покачала головой, расплываясь в довольнойулыбке.

— Когда я выменяла у вас картину, то даже не подозревала осуществовании этой комнаты.

— Тогда вы ясновидящая. Готов поклясться, лучше всего онасмотрится на том месте, где ее повесили, в конце дня или начале вечера. Когдасолнце подсвечивает ее сбоку.

— Да, она просто замечательная в это время, — подтвердилаРози, хотя могла добавить, что картина смотрится прекрасно в любое время суток.

— Насколько я понимаю, она вам еще не надоела?

— Ни капельки.

Мысленно она добавила: «И еще она выкидывает забавныефокусы. Подойди поближе и посмотри на нее внимательно. Может, тебе удастсярассмотреть нечто более интересное, чем женщине, которая собирается размозжитьтебе голову банкой фруктового коктейля. Скажи-ка, Билл, не кажется ли тебе, чтокартина неожиданно изменилась, перескочив с обычного экранного размера до„Синерамы-70“, или это плод моего воображения?» Но, конечно, ничего этого онане сказала вслух. Билл положил ей руки на плечи, и она посмотрела на неготоржественно, как ребенок, готовящийся лечь в постель. Он наклонился ипоцеловал ее в лоб, в гладкую точку, у которой сходятся линии бровей.

— Спасибо, что согласились поужинать со мной.

— Спасибо, что пригласили меня. — Она почувствовала, как полевой щеке скатилась теплая слезинка, и утерла ее тыльной стороной ладони. То,что он увидел ее слезу, не вызвало в ней ни стыда, ни страха; она чувствовала,что может доверить ему свою слезинку, и ощущение доставило ей удовольствие.