— Никакого Бендера я не знаю и знать не хочу, — заявила она— А теперь давайте, парни, проваливайте отсюда.

До этих пор все отчеты сходятся, однако затем в приводимыхсвидетельствах имеются значительные противоречия. Норман и Харли хором заявили,что мисс Уэнди Ярроу (которую той весной и следующим летом на кухне домаНормана чаще называли «черномазой сучкой») выхватила из сумочки пилочку дляногтей и нанесла ею две раны Норману. Верно, на лбу и на правой ладони у негоосталось два неглубоких длинных пореза, однако мисс Ярроу утверждала, чтоладонь он разрезал себе сам, а второй порез — дело рук его напарника. Это онисделали после того, продолжала мисс Ярроу, как втолкнули ее внутрь двенадцатогономера, разбили ей нос, сломали четыре пальца, превратили в крошку костьступни, надавливая ногой изо всех сил (по очереди, утверждала она), вырвалидобрую половину волос и наградили парой дюжин ударов в нижнюю часть живота.Ищейкам из отдела внутренних расследований она заявила: тот, что пониже,изнасиловал ее. Другой, широкоплечий, тоже пытался последовать его примеру, нопоначалу не мог совладать с инструментом, который упрямо отказывалсяподниматься. Он несколько раз укусил ее за груди и плечи и лишь после этогопришел в готовность, но не успел воспользоваться эрекцией. «Хотел всунуть, дакончил, — сообщила мисс Ярроу сотрудникам отдела внутренних расследований, —забрызгал мне все ляжки. А потом снова принялся бить. Он сказал, что хочетпоговорить со мной начистоту. Только почти весь разговор свелся к кулакам».

Теперь же, лежа на постели в номере отеля «Уайт-стоун», напростынях, которые держала в руках его жена, Норман перевернулся на бок ипопытался выбросить из головы неприятные воспоминания о восемьдесят пятом годе.Мысли упрямо возвращались к нему. Ничего удивительного; всякий раз, когда онначинал думать о том печальном дне, его словно заклинивало и он не могизбавиться от навязчивых воспоминаний.

«Мы совершили ошибку. Мы доверились коверному клоуну всвитере с эмблемой „Буффало Биллз“.»

Да, это было ошибкой, притом довольно грубой. А потом ониповерили, что женщина, которая по виду вполне могла являться подружкой РичиБендера, находится в его номере, и это стало либо второй ошибкой, либопродолжением первой, что, впрочем, не имеет решающего значения, посколькурезультат в любом случае один и тот же. Мисс Уэнди Ярроу оказалась занятойнеполный день официанткой, работающей опять же неполный день проституткой,законченной наркоманкой, однако она находилась не в комнате Ричи Бендера,собственно, она даже не подозревала, что на планете существует такое создание,как Ричи Бендер. Как выяснилось позже, Ричи Бендер действительно ограбилмагазин, попутно прикончив кассира, но его номер располагался не междуавтоматами по продаже кока-колы и газет — там проживала Уэнди Ярроу, и миссЯрроу пребывала в одиночестве, по крайней мере, в тот невезучий день.

Комната Ричи Бендера оказалась по другую сторону от автоматапо продаже кока-колы. Ошибка едва не стоила Норману Дэниэлсу и ХарлиБиссингтону работы, но, в конце концов, сыщиков из отдела внутреннихрасследований удалось убедить в правдивости истории с пилочкой для ногтей, акроме того, судебная экспертиза не обнаружила следов спермы, чтобы подтвердитьистинность выдвинутых мисс Ярроу обвинений в изнасиловании. Ее утверждение отом, что старший из двух полицейских воспользовался презервативом, который затемспустил в унитаз, так и осталось голословным.

Однако неприятности этим не исчерпывались. Даже самыеснисходительные из работников отдела вынуждены были признать, что НорманДэниэлс и Харли Биссингтон малость хватили через край, пытаясь утихомирить неотличающуюся особой физической силой взбесившуюся дикую кошку с пилочкой дляногтей; например, требовалось как-то объяснить несколько сломанных пальцев.Отсюда и официальный выговор. Да и выговором все не завершилось. Упрямая стервараскопала этого лысого еврейчика…

В мире полно упрямых сучек. Взять его жену, к примеру.Только с этой сучкой он все-таки разберется… при том условии, конечно, что емуудастся хоть немного поспать.

Норман перевернулся на другой бок, и тяжелые воспоминания извосемьдесят пятого года начали наконец постепенно таять.

— В самый неожиданный момент, Роуз, — пробормотал он. — Яприду за тобой, когда ты меньше всего ожидаешь меня.

«Кажется, он называл ее „черномазой сучкой“, — подумалаРози, лежа в своей кровати. Ее сознание балансировало на грани сна, однако ещене перешагнуло за нее, она по-прежнему слышала доносящийся из парка стрекотсверчков. — „Черномазая сучка“. До чего же он ее ненавидел!»

Да, он искренне ненавидел ее. Во-первых, из-за того, что врезультате у него возникли неприятности с отделом внутренних расследований.Норману и Харли Биссингтону с большим трудом удалось сохранить свои шкуры внеприкосновенности. «Черномазая сучка» подыскала себе адвоката (лысогоеврейчика, как говорил Норман), который раздул из случившегося громаднуюшумиху. В деле фигурировали Норман, Харли, все полицейское управление. Затем,незадолго до того, как у Рози случился выкидыш, Уэнди Ярроу убили. Ее трупобнаружили за элеватором на западном берегу озера. Осмотр засвидетельствовалболее ста ножевых ранений, у нее были отрезаны груди.

«Какой-то псих, — сообщил Норман жене, и хотя на его лице невспыхнула улыбка после того, как он положил телефонную трубку — кто-то изуправления не на шутку волновался, раз решил позвонить ему домой, — в егоголосе она услышала плохо скрываемое удовлетворение. — Она слишком частосадилась за игровой стол, и дождалась, пока из колоды выскочил ягуар. Издержкипрофессии».

Затем он дотронулся до ее волос, очень нежно погладил их иулыбнулся. Не той кусачей улыбкой, от которой ей всегда хотелось кричать, темне менее, она почувствовала, что из горла рвется крик, потому что поняла — воттак вот в одну секунду взяла и поняла, — что случилось с «черномазой сучкой».

«Видишь, как тебе повезло? — спросил он, поглаживая большойладонью то ее затылок, то плечи, то грудь. — Видишь, как тебе повезло, что ненужно зарабатывать на панели, Роуз?»

Затем — может, через месяц, может, через полтора — он пришелиз гаража, застал ее с книгой в руках и решил, что настала пора поговорить о еелитературных вкусах. Поговорить начистоту. Тысяча девятьсот восемьдесят пятыйадский год. Рози лежала на кровати, сунув руки под подушку и погружаясь в сонпод аккомпанемент доносившегося из парка, проникавшего через окно пениясверчков; они трещали так близко, словно комната по мановению волшебной палочкиперенеслась на открытую поляну в парке, и она подумала о женщине с прилипшими кмокрому от пота и слез лицу волосами, забившейся в угол с твердым, как камень,животом, женщине, которая, закатив глаза, прислушивалась к щекочущим внутреннююповерхность бедер зловещим поцелуям, удаленной на многие годы отодной-единственной капли крови на пододеяльнике, не ведавшей ни о существовании«Дочерей и сестер», ни о том, что в мире есть мужчины вроде Билла Штайнера, — оженщине, молившей Бога, чтобы тот предотвратил выкидыш, не допустил конца еекороткой сладкой мечты, и которая решила потом, когда это произошло, что,вероятно, все к лучшему. Ей было известно, как Норман выполняет своиобязанности мужа: кто знает, каким он стал бы отцом?